ЗОНА – 2030
Шрифт:
– Это вы зря, ребята, как бы с вас ту самую спесь не сбили.
– Ну, смотри сам, с Большой земли тебе открытку потом отправлю.
– Одумался бы ты, Килька, зазря ведь там все и поляжете. – Хоть он мне и был неприятен, смерти ни ему, никому другому я не желал.
– Вот тут ты не прав, уж точно не зазря, да и рано ты нас хоронить собрался. Мы ведь тоже не пальцем деланы.
– Ну, как знаешь. А с Рабиновичем чего? Живой?
– Чего ему помирать-то? Живой, вон в бункере ребят вооружает, сам сходи да посмотри.
– Схожу, конечно, проведаю, раз пришел. Только вот никак не верится, что он сам, по любви, со своим добром расстаётся. Я ведь таких скупых людей, кроме него самого, и не знаю.
В ответ Килька лишь пожал плечами и, не
Лестница, ведущая вниз, в закрома Рабиновича, вся была завалена пустыми ящиками и какой-то обёрточной бумагой. Раньше торговец такого не одобрил бы. Вообще он мужик чистоплотный, любит порядок, всегда и во всем. Но больше всего, конечно же, любит деньги и свой склад. Поэтому я никак не мог понять, почему он раздает свои накопленные богатства. То, что он их именно раздает, а не продает, было и так ясно. Половина из этих бродяг не могла себе позволить такое оружие и в более благоприятные времена, а уж сейчас, когда в Зоне самое ценное – это еда, и подавно. Ну, если, конечно, они ему фуру с едой не подогнали. Но ни грузовика, ни контейнеров с продуктами я тут не наблюдаю. Спустившись по лестнице вниз и войдя в пустой склад, я увидел Рабиновича. Живой, и даже здоровый такой румянец на щеках имеется.
Рабинович был мужик лет пятидесяти пяти. Небольшого роста, облысевший, не выпускающий изо рта сигарету пузан. Но мужичек недряхлый, нет. Крепкий такой пузан, с пудовыми кулаками и с серьезным характером. Двух своих работников, они же и его телохранители, всегда держал в ежовых рукавицах. Так, наверное, выглядят генералы на пенсии. Но военным он не был, а вот торговцем – да. Причем, наверное, в пятом поколении. Хитрый и жадный такой торговец. Закупал он все дешевле, чем те же анархисты или Седой из лагеря вольных бродяг, так как риск доставки до его бункера значительно меньше риска доставки контрабанды в глубь Зоны. Там и охраны больше надо, и проводника нанимать. Водил я эти караваны. Знаю. Про патриотов не скажу, у них там свой канал поставок налажен. Вроде как сами военные им поставки и осуществляли. А вот продавал Рабинович вдвое дороже своих конкурентов, так как понимал, что новоявленный сталкер у него будет закупаться, чтобы глубже в Зону сунуться. Да и при деньгах еще пока новенький. А если салага совсем, да без денег в Зону приперся, так ему Рабинович задания разные давал, тем самым опять же навариваясь. А новичок, чтобы старенький, почти списанный макаров получить, неделю на старого батрачил. А патронов надо? А снарягу прикупить? А покушать, в конце концов? Ну, значит, еще пару заданий выполнить нужно… Вот так и набираются опыта совсем еще зеленые пацаны в деревне новичков. Потому и обитали здесь всегда около десяти человек.
– Ну, здравствуй, Рабинович!
– Таки и я рад тебя видеть, Леший! – Торговец широко расправил свои ручищи в приветственном жесте.
– А где твои двое из ларца, одинаковы с лица?
– Лелек и Болек где-то на улице шляндают, – подхватил мою шутку старый, – они мне теперь таки без надобности, охранять нечего, кормить их тоже больше нечем, пусть себе гуляют. Я им так и сказал: «Яша, Моня, не крутите мои бейцы, идите погуляйте».
– Так у тебя сегодня, получается, что-то вроде «черной пятницы»? Или кредитный лимит открываешь?
– А ты, я погляжу, в хорошем настроении? Ну, таки правильно, шо грустить? Сгорел сарай, гори и хата! Нет, Леший, домой я собрался, на родину.
– Я думал, тут твой дом. Сколько тебя знаю, не помню этот бункер без тебя.
– Да нет, мой дом в Украине, в Одессе-маме, там семья у меня, дочурка моя Розочка, заработок весь туда и уходил. А здесь – то работа была, без выходных и отпусков. Ну, теперь, видимо, пришло-таки время на пенсию выходить – хватит… Не для того меня мама Сара родила, шоб я всю жизнь работу работал. Как говорится, от работы кони дохнут, пусчай работает железный паровоз! – Старик улыбнулся, явно порадовавшись своей шутке.
С минуту помолчав и докурив, он продолжил:
– Это ведь я организовал то, шо сейчас у входа происходит. Всем желающим на свободу – оружие и патроны в подарок. Даже не думал, шо столько народу соберётся и шо подарки дарить так тяжело.
– Так ведь не прорветесь, положишь пацанов там всех.
– Трем смертям не бывать, а одной не миновать. Последние остатки еды ушли, шобы сейчас мужиков накормить, это, кстати, тоже мне таки тяжело далось, не накормить в смысле, а бесплатно раздать. В бой на голодный желудок, сам понимаешь, не по-людски как-то. А шо дальше жрать будем, если оставаться? Не там, так здесь помрем. Не сегодня, так завтра. Уж лучше там счастья попытаем, чем завтра тут от голода помирать да с ножами друг на друга кидаться. Вот, кстати, специально для тебя сберег. Как чувствовал, шо проведаешь ты старика.
Он протянул мне коробку патронов для моего ружья и добавил:
– Бесплатно! – Видно было, как тяжело дается ему это малознакомое слово. Но улыбка на лице была настоящая, искренняя.
– Ну, прощаться-таки не будем, гуляй уже. Мне еще с мужиками потолковать надо, обдумать дальнейшие действия.
– Зона с вами!
– Э, нет, друг мой. Зона-таки нас оставила. Да поможет нам Яхве.
– Да поможет вам бог, – повторил я его фразу и направился к выходу.
Глава 3. Дорога в лагерь вольных
Дорога от Рабиновича до лагеря Седого занимала почти весь день. Хотя на Большой земле это расстояние заняло бы максимум часа три. Но здесь свободным, легким шагом не походишь. Тут приходится ходить медленно, оценивая каждый свой шаг. Часто петляя, обходя подозрительные участки, встречающиеся на пути. Если впереди участок земли не внушает доверия, а возможности обхода нет и пройти надо именно здесь, то для таких случаев вольные носят с собой гайки с болтами, к которым примотаны полоски ткани или полиэтилена. Эти лоскуты способствуют определению траектории полета: нет ли отклонений в сторону. Ну, и найти в траве гайку с лентой проще. Почему именно болты с гайками? Так тут все просто. На железо аномалии реагируют более агрессивно, нежели на другой материал, например, камни. Но все же реагируют, поэтому можно использовать и их.
Вот и сейчас на моем маршруте, прямо на тропе, по которой я ходил, и не раз, обнаружилась какая-то пакость, раньше которой здесь не было. Да и тропа эта довольно популярна, все аномалии, встречающиеся на пути, провешены и стационарны. Но в Зоне нельзя быть в чем-то уверенным на сто процентов и не стоит забывать про блуждающие аномалии. Видимо, в этот раз именно такая мне и попалась. Если особо не всматриваться, то тропа как тропа. Но внимательнее присмотревшись, можно увидеть, как над самой землей воздух немного искажается. Как в жаркую погоду над асфальтом.
Я поднял с земли горсть грунта и бросил в то место, где предположительно должен находиться центр аномалии. Вспыхнул пламенный столб высотой около трех метров и диаметром примерно в полтора с таким гулом, что этот рев, наверное, было слышно за добрую сотню метров. Ветки, свешивавшиеся с ближайших деревьев, мгновенно высохли и начали гореть, как и ближайшие кусты, но пожара можно было не опасаться: лес в Зоне практически не горел, что нельзя было сказать о моих бровях.
Ни бровей, не ресниц у меня, похоже, уже не было, хорошая Жарка тут выросла, сформировавшаяся и полная сил. Аккуратно, чтобы вновь не активизировать аномалию, я обозначил ее края гайками с белой лентой из бинтов. Хоть это и мобильная Жарка, но, тем не менее, движутся они крайне медленно. Поэтому можно было не переживать, что в ближайшие три часа кто-то угодит в эту доменную печь. Есть у вольных такое неоговоренное правило: если есть у тебя время и возможность, провесь тропу, обозначь края аномалии. И возможно, благодаря этому завтра ты увидишь своего здорового друга, который так же поможет тебе в трудную минуту. Ведь иногда бродягам приходится бегать от обезумевших мутантов, и времени на провешивание тропы попросту нет, поэтому бежать приходится наугад, словно по минному полю.