Зона действия
Шрифт:
— Не подумали, — ответил Антошка. — Не пойдет туда Яшка.
Бабушка Маша поучительно сказала:
— Ты, Савелий, подал довольно интересную мысль. Неважно, пошел ли Яшка в столовую или нет — важно выяснить обстоятельства, которые предшествовали сегодняшнему утру, — и она победоносно посмотрела на всех. Антошке было странно, что Савелия Ивановича, этого пожилого, с седыми усами человека, прошедшего огонь и воду, и медные трубы, можно называть по-мальчишески коротко — просто Савелий. Бабушка Маша, представляя себя опытным детективом,
Марфуша взволнованно перебила старушку:
— Здравствующие? Вы думаете, что с Яшей случилось непоправимое?
Бабушка Маша снисходительно улыбнулась:
— Полно, Марфушенька. Ничего с вашим дружком не случилось. Просто так принято говорить: раз свидетель живой, то, следовательно, он здравствующий.
— Яшка ваш тоже здравствующий тип, уши бы ему надрать, — ухмыльнулся Савелий Иванович.
— Савелий, так говорить о детях непедагогично, — поучительно заметила бабушка Маша. Учительница в ней не умирала. Антошка подумал, что Савелию Ивановичу, наверное, досталось немало горьких минут: попробуй выслушай все эти очень правильные нравоучения. Но комендант, видимо, уже смирился со своей участью, потому что виновато сказал, подмигивая ребятам:
— Исправлюсь, Машенька.
Мария Федоровна кивнула и раздумчиво сказала:
— Запутанным делом с пропажей мальчика я займусь сама. Тебе, пожалуй, Савелий, это будет не по силам.
Бабушка Маша шла впереди. Многие девчата оглядывались, и Антошка заметил, что они пристально рассматривают ярко-зеленую шляпку бывшей учительницы. Шляпка походила на глубокую тарелку с загнутыми кверху краями, и своей необычностью привлекала внимание модниц. Шляпка была куплена еще во времена нэпа, когда Мария Федоровна и не думала, что ее станут называть бабушкой. Она тогда работала сельской учительницей, и к ней на свидание ходил молодой кузнец Савелий Лагутин.
Бабушка Маша вела ребят в набитую людьми столовую. Она подошла к одному из столиков:
— Хорошо ли кормят? — спросила бабушка Маша и провела пальцем по столешнице, осуждающе покачивая головой: на пальце остались сальные следы.
— Вы не из Министерства торговли? — ухмыльнулся строитель.
— Хуже, — отбрила его баба Маша. — Мы из женсовета и печемся о вас, этаких бегемотах, — и она улыбнулась парню. Тот не переставал дурачиться:
— А сопровождающие вас лица тоже из женсовета?
— Полно, полно, — дружелюбно сказала бабушка Маша. — Ну, так как, в самом деле, кормят?
— Хуже надо, да некуда, — серьезно ответил парень. — Говорят, тащат отсюда безбожно, а нам вот остатки сладки…
— Так-так… Разберемся, — пообещала бабушка Маша.
Оказывается, Яшкина мама работала директором столовой и была хорошо знакома с представительницей женсовета. Она пригласила гостей в свой кабинет, вытащила из стола плитки шоколада и сунула их ребятам. Антошка подумал, что плитки скорее всего ворованные, и положил свою на стол. Марфуша тоже протянула шоколад директорше:
— Спасибо, Изольда Яковлевна. У меня зубы болят.
Антошка знал: никакие зубы у Марфушки не болели.
Яшкина мать хлопотала около бабушки Маши:
— Мария Федоровна, милая, как долго мы не встречались! Живем рядышком, а все недосуг. Как здоровье?
Баба Маша испытующе осмотрела хозяйку кабинета с ног до головы и сказала:
— Здоровье у нас, как говорят, слава богу — не дай бог. Ну, да это неинтересно, о наших болячках. Скажи лучше, что с сыном случилось?
Изольда Яковлевна растерянно посмотрела на ребят и испуганно спросила, опускаясь на стул:
— Что с ним?
— Вот я и спрашиваю, — построжела бабушка Маша: — Кто из фотопленки кадры вырезал?
Яшкина мать рукавом халата смахнула с лица пот и облегченно выдохнула:
— Вы так до инфаркта, Мария Федоровна, можете довести. Ничего не понимаю: о какой фотопленке вы говорите?
И она обиженно дернула плечами.
Баба Маша встала. С упреком покачала головой.
— Не вышло у нас разговора, Изольда Яковлевна. Очень сожалею. Боюсь — погубите юного человека: на ногах он пока нетвердо стоит.
Директор столовой молчала.
Бабушка Маша двинулась к выходу. Ребята направились следом.
— Марфуша, где сейчас Яков? — окликнула девочку Изольда Яковлевна.
— Мы его не можем найти, обыскали весь поселок.
Грузная женщина обмякла, ноги ее плохо держали. Она прислонилась к стене.
— Господи, да где же он? — сама себе сказала она, уже не обращая внимания на ребят.
Мария Федоровна гордо зашагала по улице, покачивая своей шляпкой доисторических времен. Около общежития неудачливые следователи сели на садовую скамейку и стали подводить итоги своего похода в столовую. Баба Маша не унывала. Она старалась убедить ребят, что от Яшкиной мамы ничего путного и не ожидала. Изольда Яковлевна никогда не отличалась искренностью, и в данном случае себе не изменила. Но отчаиваться не следует. И бабушка Маша заставила ребят вспомнить, где они бывали последние несколько дней. И тут, перечислив все закутки поселка, Марфуша вдруг захлопала в ладоши.
— Баба Маша, вы правы. Конечно, он там.
— Где же он, детка? — не теряя хладнокровия, спросила старушка. Марфуша таинственно прошептала:
— Он мог убежать на Черное озеро.
— Выкладывай же все, что известно об этом загадочном озере?
И Марфуша рассказала о том, как сначала они вдвоем с Яшкой, а потом уже и втроем ходили туда, купались, ловили рыбу.
— Яшка там хотел соорудить шалаш из веток и камыша.
— Так-так, — многозначительно сказала баба Маша. — Изобрази-ка все это вот здесь, — и она кивнула на пыльную проселочную дорогу.