Зона действия
Шрифт:
«Да что же он делает? — горько подумал Антошка. — Он что, пьяный?»
Бульдозерист, приминая широкими траками машины грязь, с каждой секундой приближался все ближе и ближе к кирпичу. И тут Антошку словно кто-то толкнул: он сорвался с места и встал перед наступающей машиной. До стального ножа оставалось два-три метра. Бульдозерист дернул было трактор в сторону, потом снова выровнял его и, постепенно отпуская сцепление, сантиметр за сантиметром начал наступать на мальчика.
— Антошка! Он же задавит тебя, — испуганно крикнула Марфуша. Бульдозерист продолжал двигать машину вперед.
Стальной нож приближался, еще каких-нибудь двадцать сантиметров, и он подцепит Антошку. Мальчик почувствовал, что его бьет мелкая нервная дрожь. Он старался смотреть в глаза бульдозеристу, но через плохо протертое стекло их нельзя было различить. Антошка видел перед собой круглое лицо, на котором выделялся маленький приплюснутый нос, и мальчику почему-то вспомнился поросенок с носиком-пятачком. Он видел этого поросенка у Машки и Пашки в деревне, малыши называли поросенка не очень благозвучно — «Жуликом», потому что он проникал в огород через любую дырку и портил своим пятачком грядки. И Антошка почему-то перестал бояться бульдозериста. «Все равно остановит, только бы рука не дернулась — иначе нож поведет в сторону и он заденет меня», — пронеслось в голове мальчика.
Нервы бульдозериста не выдержали. Антошка уже ощущал кожей металл огромного ножа, когда бульдозер дернулся и замер на месте.
Не глуша мотора, бульдозерист с гаечным ключом в руке выскочил из кабины.
— Жить надоело? А ну, убирайся ко всем чертям!
Теперь Антошка уже точно знал, что нисколечко не боится этого парня с поросячьим носиком.
— Никуда я не уберусь, — сказал он. — И кирпич закапывать — позор!
Парень опешил.
— Ну, ты даешь, пионер! А ну, марш со стройки! Снуют под ногами тут всякие.
Марфуша встала рядом с Антошкой. На кучу кирпича полез было Яшка, но девочка велела ему срочно бежать в комсомольский штаб и вызывать Коржецкого.
— Есть в штаб! — отчеканил Яшка и крикнул бульдозеристу: — Глуши свой самовар, враг народного добра!
Бульдозерист погрозил Яшке ключом и полез в кабину. Он, видимо, понял, что нахрапом здесь не взять и без вмешательства комсомольского штаба, по всему видно, не обойтись.
Яшка бежал и думал, что невезучий он человек — снова попал в переделку: придется жаловаться не на какого-то отвлеченного строителя, а на собственного отца. Это ведь он работал на насосной и его грехи закапывает бульдозерист.
Коржецкий возился около «ковровца».
— Опять свечи барахлят, — определил Яшка. — Выбросить их надо.
— А новые боженька даст? — ухмыльнулся Коржецкий.
— Бог-то бог, да сам не будь плох. Вот мой папаня на боженьку не надеется, — мрачно сказал Яшка.
Коржецкий вытер руки тряпкой и обеспокоенно спросил:
— Случилось что-нибудь?
— Случилось, — буркнул Яшка. — Папаня насосную сдает, акты подписывают, а сегодня грехи в землю прячет.
Комсорг и Яшка торопились к насосной станции. Глеб шагал, не разбирая грязи, и мальчик, махнув на свои новенькие полуботинки, не отставал от комсорга. Ему не хотелось встречаться с отцом, хотя он почти твердо знал, что этой встречи не избежать.
Насосную уже было видно из-за кустов тальника, когда Коржецкий резко остановился и сказал:
— Если они металл и кирпич хоронят, надо такое преступление на фотографиях увековечить — иначе попробуй потом докажи, что ты не верблюд.
Яшка подумал, что уж кто-кто, а его папаня сумеет замести следы. Он найдет десятки способов и, пожалуй, даже не постесняется сказать, что Коржецкий фантазер и выдумщик и ему работать не на стройке, а веселить малышей в детском саду. Насчет детского сада он повторяет часто, когда хочет кого-нибудь высмеять или унизить.
— Яков, может, сфотографируешь эту свалку? — нерешительно спросил Коржецкий. — Конечно, я понимаю…
— «Понимаю», — рассердился Яшка. — Сам же говоришь, что жить надо по правде.
Яшка повернулся и на ходу уже крикнул:
— Я фотоаппарат захвачу. Одна нога здесь — другая там.
Когда Коржецкий подошел к насосной станции, Лорин был около котлована.
Антошка и Марфуша стояли на горе сваленного кое-как кирпича. Бригадир качал головой и с упреком говорил:
— И после этого вы будете называть себя пионерами? Поймите же, юные друзья, на строительстве такого гиганта металлургии дорог каждый час, каждая минута, а вы своими, я бы сказал, анархистскими непродуманными действиями тормозите дело.
Бульдозерист был более решителен и откровенен:
— Уматывайте отсюда, мелюзга. Для вас это игра, а у нас — премия накроется.
Лорин не заметил, как к нему подошел Коржецкий.
— Коммунистическому отношению к труду пионеров учим? — спросил он.
Лорин зло сказал:
— Здесь сам черт не разберет, кто кого учит. Отойдем-ка, комсорг, сядем рядком да поговорим ладком.
— Отойдем, — согласился комсорг и шагнул к краю котлована. — Ого! Да вы клад прячете, — удивился он и испытующе посмотрел на бригадира.
Глаза Лорина воровато забегали, и он примиряюще сказал:
— Дело такое, комсорг! Сроки! Ну, а если швеллер или пара кирпичей в земле окажется — с белым светом ничего не случится. Верно, комсорг?
— Нет, не верно, Лорин. Развращаешь ты людей, а ведь бригада соревнуется за высокое звание. Кому нужно такое очковтирательство?
Лорин ухмыльнулся и зло бросил:
— Понимаю, зуб на меня имеешь, комсорг. Но я тоже не из простачков. Сейчас велю спланировать площадку — и попробуй докажи, что здесь был кирпич.
Он позвал к себе бульдозериста:
— Выполняй.
Бульдозер захватил порцию земли, перемешанную с кирпичами, и начал толкать ее своим лемехом.
Из-за кустов вынырнул Яшка. В руках он держал фотоаппарат. Яшка взобрался на кучу кирпича, где стояли ребята, и направил фотообъектив на свалку металла, железобетона и других строительных материалов.