Зона Контакта

Ливадный Андрей Львович

Транслируемое им изображение пополнялось все новыми и новыми деталями. Носовая часть исполина, обтекаемая, с дугообразной кромкой и плавным подъемом плотно пригнанных друг к другу бронеплит, теперь выглядела незначительной на фоне корпуса, чья форма плавно расширялась в направлении кормы.

Множество надстроек различных размеров и конфигураций образовывали сложный техногенный рельеф – выразиться как-то иначе невозможно. Общая длина таинственного корабля составляла километров семь, не меньше.

Бестужев сосредоточил внимание на деталях. Эшранг

прав. Некоторые элементы технологической оснастки можно идентифицировать, проводя аналогии с новейшими разработками корпорации.

Корабль, несомненно, был построен людьми, и в то же время он выглядел чуждым – двойственность восприятия сбивала с толку, и Егору приходилось сдерживать собственное воображение, чтобы не выдать желаемое за действительное, как это сделал эшранг.

Эшор нахохлился, ожидая комментариев. Он просматривал эту запись десятки раз, и теперь его интересовала реакция Егора Бестужева на события.

Глава корпорации «Прометей» сохранял удивительную выдержку. Он лишь слегка побледнел и подался вперед, пристально следя за происходящим.

Запись неожиданно исказилась, появились помехи, а когда изображение вновь обрело четкость, то ракурс съемки стал другим, да и диспозиция сил радикально изменилась.

«Видимо, изрядный фрагмент данных утрачен», – подумал Бестужев.

Человеческий корабль завершал атакующий бросок. Спиралевидная станция к моменту восстановления передачи получила критические повреждения – три ее витка полностью лишились обшивки и едва держались за счет деформированных балок каркаса, готовых отломиться при очередном залпе. Большую часть секторов обзора теперь заполняли обломки и мутные облака декомпрессионных выбросов.

В пространстве бушевали энергии. Импульсные орудия человеческого крейсера работали без остановки – их окружали ореолы напряженного мерцания, из поврежденных систем охлаждения то и дело стравливало азот. Батареи плазмогенераторов крейсера били по площадям, выжигая датчики вражеских систем наведения, размягчая обшивку, вызывая множественные декомпрессионные выбросы и серии вторичных техногенных катастроф.

Но тем не менее станция держалась. Уцелевшие узлы противокосмической обороны отвечали шквальным лазерным огнем, – разряды хлестали по броне человеческого корабля, оставляя раскаленные рубцы, высекая гейзеры расплава…

Изображение вновь исказилось, поблекло, затем кадр неожиданно сменился – ведущий съемку аппарат теперь дрейфовал недалеко от поврежденной, практически утратившей боеспособность спиралевидной станции.

Зонд медленно вращался, преодолевая сбой систем.

В поле зрения единственного неповрежденного видеодатчика проплывала панорама окрестного космоса. В отдалении виднелись потерявшие ход корабли неизвестной цивилизации. Они не сумели прикрыть станцию, видимо, утраченные фрагменты записи содержали информацию о маневрах человеческого крейсера, сумевшего навязать противнику свою тактику, свести к минимуму очевидное неравенство сил.

Зонд тем временем частично восстановил функциональность, резко повернулся, вновь нацеливаясь на станцию.

Крейсер разворачивался для нанесения решающего удара. Среди клубящихся в космосе облаков смутно виднелись очертания других кораблей, – два из них, состоящие из множества цилиндрических элементов различной длины и диаметра, двигались курсом на перехват.

Бестужев оценил диспозицию, проследил траектории и подумал: «Не успеют. Разве что прикроют станцию, приняв на себя первый удар…»

Эшор взволнованно вытянул шею. Он знал, чем завершится сражение, и остро предвкушал его финальный аккорд.

Два инопланетных корабля резко увеличили скорость, опережая человеческий крейсер, поравнялись с исполинской спиралевидной конструкцией, и вдруг…

Пространство исказилось! Дрейфующие поблизости обломки внезапно утратили четкость очертаний, прозрачная тьма, пронизанная тончайшими прожилками энергетических разрядов, окутала корабли и станцию, как будто растворяя их, превращая в призрачные, стремительно тающие оптические фантомы!

Человеческий корабль включил гиперпривод. Еще один разрыв метрики возник среди обломков, и спустя миг крейсер ушел в гиперпространственный переход!

Зонд, с которого велась съемка, вновь закрутило в неуправляемом вращении. Он испытал глобальный сбой. Изображение вдруг раздробилось на множество отдельных мозаичных стоп-кадров, погасло, появилось вновь, на мгновение продемонстрировав необычного вида газопылевую туманность, и окончательно исчезло.

Эшор громко хлопнул крыльями.

Бестужев вскинул взгляд:

– Полагаешь, мы втайне от союзников построили корабль, в десятки раз превышающий потенциал «Прометея»?

Эшранг издал утвердительный клекот и гневно добавил:

– Ты воссоздал технологию мобильного гиперпривода! Оснастил им новый крейсер и…

– Ошибаешься! – грубо и недипломатично прервал его Бестужев.

– На записи – корабль хомо! – настаивал Эшор. – Мои сатахи изучили каждый кадр. В системе нет стационарного устройства пробоя метрики!

– Я заметил! Но и ты прекрасно видел: все корабли, запечатленные на записи, оснащены мобильными гипердвигателями! И поверь, меня это тоже тревожит!

– Но лишь прототип «Прометея» несет на борту аналогичную установку! – сделал эшранг очередной выпад.

– Единственную в своем роде! – отрезал Бестужев. – Нам пока не удалось синтезировать достаточное количество таниума. А без него гипердвигатель не построить! Ты правильно поступил, лично доставив запись.

Эшранг расправил крылья, гневно зашипел:

– Я не твой сатах! Не лги, Егор! Если корпорация вступила в войну, почему ты не информировал союзников? О, я знаю, что произошло! – продолжал напирать эшранг. – Построенный вами крейсер вышел за границы межзвездной сети армахонтов и столкнулся там с цивилизацией, которая тоже обладает технологией мобильного гипердвигателя, а значит, угрожает всем нам!