Зона: перезагрузка. Хозяин Топи

Лазарев Дмитрий Владимирович

Алина ставит ментальный щит и изо всех сил пытается дать себе пробуждающий импульс, вырваться из паутины кошмара наяву, но не получается: реальность сна прочна и прилипчива. Она наваливается, гасит попытки сопротивления, пытаясь задушить в своих мерзких объятиях…

«Алина!» – снова Эдуард.

И на сей раз она тянется навстречу, протягивает бесплотную энергетическую «руку», и ментальные «пальцы» Прохоренкова переплетаются с ее… И тут же становится легче, будто к разламывающейся голове приложили пакет со льдом. И мысли проясняются, перестают путаться. Вдвоем они упрочняют ментальный щит, хотя никто не учил их это делать – они же не псионики, в самом деле. Действовать приходится по наитию, но и у нее,

и у Эдуарда как-то получается выступить единым фронтом.

Но желтоглазый не сдается. Теперь он уже ничем не напоминает человека. Это чудовищное и омерзительное нечто – помесь колоссальной амебы со спрутом. Щупальца тянутся во все стороны, в том числе и к ним с Эдуардом, а так как ментальный двойник научника уже стоит рядом, Алина естественным жестом, словно каждый день так делает, берет его за руку, и следующий удар Топи они встречают уже полностью совместно. Алина даже на мгновение пугается, ибо слишком тесно сплетаются их сознания, почти как тела страстных любовников, и вот уже невозможно понять, где она, а где он, или вовсе нет уже их по отдельности, а есть лишь единое сознание? Мгновенная вспышка страха перед потерей своей личности тут же отступает, потому что приходит понимание, что это симбиоз, а не взаиморастворение, временная интеграция, когда результат значительно превышает просто сумму составляющих.

Натиск Топи между тем усиливается – в самой середине грязевого спрута-амебы разверзается бездонная дыра-пасть, из которой потоком льется чистая ментальная мощь, которая (Алина это совершенно точно чувствует) просто смела бы их по отдельности. Поэтому она еще сильнее сжимает ментальную «руку» Эдуарда. Враг невероятно могуч, однако они гнутся, но не ломаются, как тот веник из притчи. Вот только чертова боль все нарастает, и Хомчик уже кажется, что ее голова сейчас взорвется. И взорвалась бы уже, если б не Эдуард. Держаться! Держаться, насколько хватит сил!

Вся ее реальность сейчас сужается до головной боли, пальцев Эдуарда и дыры-пасти грязевой амебы Топи…

Крик! А вернее, ментальное восприятие вопля дикой, невообразимой боли. В этот момент Алина с удивлением понимает, что это кричит «амеба», которая полыхает, как связка сухого хвороста, политого бензином. Боль и ментальный натиск мгновенно прекращаются, распадается их с Эдуардом ментальное единение, и Алину выбрасывает в обычную, физическую реальность.

* * *

Но огонь никуда не делся. Он все так же продолжал полыхать – большой костер в нескольких метрах от Хомчик. Костер, еще недавно бывший человеком, вернее, «лояльным». Роман. Псионик. Твою ж налево!

– Топь сломала его, – услышала Алина голос Эдуарда и развернулась к нему.

– Что?

– Я должен был это предусмотреть. – Лицо научника искажено страданием. – Мощный псионик, под катализатором, казалось бы, самый сильный из нас… Но Топь – ментальный монстр, это своего рода коллективный разум всей биосферы Зоны. Весь вчерашний день она пробовала его на зуб и ночью прокусила-таки, использовала его сверхвосприимчивость к ментальным энергиям. Проломила барьер, использовала его псионическую мощь против нас, дополнив своей. Очень сильный псионик превратился прямо в какого-то… пси-терминатора. Он подавил разум всех здесь, начав с Алекса как самого опасного… почти подавил. Ему требовалось время на это, поэтому он и говорил с вами… Если бы мы не объединились, он бы раздавил нас поодиночке.

– Почему он сгорел?

– Это я… – каким-то безжизненным голосом произнес Кирилл. На новообращенном «лояльном» пироманте лица не было. – Он… и меня подавил тоже, но потом… его контроль вдруг ослаб, и я инстинктивно…

– Кир, спокойно! – умение в нужный момент включать командный голос не раз уже выручало Алину. Помогло и сейчас. Расклеившийся было вчерашний боец, а ныне – «лояльный», только что спаливший своего товарища, взял себя в руки. Чуть ли не в буквальном смысле, если судить по бледному лицу, сжатым зубам и кулакам. – Ты поступил совершенно правильно – спас всех нас.

Хомчик повернулась к Прохоренкову.

– Я думала, разум «лояльных» подавить нельзя.

– Не вы одна, – хмуро произнес научник. – Но это, похоже, вопрос количественный. Не полный иммунитет, а просто очень высокая стойкость. А тут ментальная мощь Топи, помноженная на разогнанный катализатором разум Романа, дала нужную силу воздействия…

– Жуть! – Хомчик очень захотелось поежиться, но она сдержалась усилием воли. – И что же, теперь в любой момент…

– Нет, – Эдуард криво усмехнулся. – Из всего только что случившегося можно извлечь только один плюс: второго Романа Топи взять негде, а значит, нового взлома можно пока не опасаться.

– Ясно… – Алина помолчала. – А что насчет того, что тут болтал этот желтоглазый урод? Это все была ложь? Он просто тянул время?

Прохоренков вздохнул.

– Если бы…

Лицо Алины закаменело.

– А вот с этого момента…

– Командир! – подал голос Тимур. – Кажется, у нас гости.

Глава 2. Дрон

Таганайская Зона

Мы шли словно по минному полю. Топь здесь еще не была сплошной, но ее пятна располагались столь же часто, как и на шкуре леопарда. Только были намного больше. Порой казалось, что прохода между ними и вовсе нет, и тогда мы с Шахматистом собирались вместе… и думали в одном направлении. Мне очень хотелось верить, что эти легенды про сувайворов и про осознанную коррекцию ими реальности – не чушь собачья. То, что случилось в «заморе», – ничего не доказывает. Да и что, собственно, случилось, кроме того, что мы потеряли Блонди и сами чуть кони не двинули? Стойкость проверили – да, вроде в наличии, а вот с изменением реальности… Ну, желал я неистово, чтобы трижды проклятый «замор» кончился побыстрее. Он и кончился, но, может, сам по себе, а не потому, что того хотел один недоделанный сувайвор… или даже двое таких.

Топь пытается сжить нас со свету и весьма преуспевает. Мертвы уже трое из нашего отряда, мы с Шахматистом благодаря своим способностям пока держимся…

– Твою бабушку! Гребаная коряга!

…и Волчара с нами, потому что везучий. Но, может быть, везению можно помочь? Если правдивы истории насчет стойкости сувайворов, то почему бы не быть правдой тем, что касаются коррекции реальности? Как-то же мы с Шахматистом находим относительно безопасные тропы в почти сплошной Топи. Или мы, думая совместно об одном и том же, просто обостряли свое чутье, или… сами создавали эти тропы там, где их не было. От одной этой мысли у меня просто дух захватывало. Возможно ли такое? Об этом не худо бы спросить специалиста… Например, научника, который почти наверняка есть в отряде АПБР…

Скоро мы их найдем: может, благодаря везению и тому, что примерно знаем направление, в котором они движутся, а может, потому, что о них мы с Шахматистом тоже думаем синхронно и представляем, как находим их. И реальность откликается на наши хотелки. Странно, кстати, ведь реальность эта – чужая, враждебная, и Топь уже успела нам показать, что обладает собственным злобным разумом, стремящимся к нашему уничтожению. Здесь – ее вотчина, не наша, а значит, реальность тоже подчиняется ей. Так почему же мы до сих пор живы и даже как-то ухитряемся двигаться в нужном направлении? Или Топь распыляется, пытаясь одновременно уделать и нас, и апэбээровцев, и срабатывает закон двух зайцев, за которыми не стоит гнаться? Или… Черти полосатые! А что, если она просто позволяет нам соединиться с отрядом АПБР, чтобы потом было удобнее прихлопнуть всех нас разом?