Зона поражения
Шрифт:
— А как насчет других… датчиков?
— Я посмотрела — вроде «ушей» пока нет. Но вы же понимаете…
— Понимаю! — В конце концов, защита информации — проблема общая, а у Интерпола здесь технических возможностей поболее, чем у одинокого «туриста» из России.
— Значит, это вы организовали мне сегодняшнюю встречу с немцем?
— С немцем? С Эрихом Юргенсом?
— Да! Знаете, как-то странно все у вас получилось…
— Вы с ним сегодня встречались? — Дэльфин была не на шутку озадачена, и в голосе
Дисциплинированный майор уже открыл было рот для доклада, но спохватился:
— Послушайте, мадемуазель… Я что-то не припоминаю, что получал зарплату в вашей уважаемой конторе!
— При чем тут это?
— А при том, что при всем моем уважении к Интерполу работать на него мне нет никакого резона.
— Чего вы хотите? Денег?
— Равноправного партнерства. У меня здесь есть своя задача, у вас своя… Значит, к моему вызову на свидание с господином Юргенсом вы отношения не имеете?
— Нет!
Это было сказано так, что Владимиру Александровичу пришлось прокомментировать:
— Милая, если вы будете отвечать на самые простые вопросы так же, как Зоя Космодемьянская, мы никогда не договоримся!
— Кто это? — в очередной раз подняла брови двадцатипятилетняя гражданка Франции.
— В каком смысле? — не понял майор.
— Ну… которую вы сейчас назвали?
Виноградов крякнул — объяснять собеседнице всю сложную многогранность образа героини-партизанки, замученной немцами по доносу ее же соотечественников, было бы делом неблагодарным.
— Это непереводимое русское выражение. Игра слов!
— Тихо…
Но Владимир Александрович и сам уже слышал приближающиеся по коридору шаги:
— Это сюда. — Его номер был на этаже крайним.
Оба замерли: хозяин в кресле, а гостья на кровати. Кстати, подумал майор, я совершенно не помню, скрипят ли пружины матраца — если скрипят, то француженке лучше не шевелиться.
Тем временем к двери снаружи уже подошли — особенно даже и не скрываясь:
— Сеньор Вино-гра-дов! — Стук показался вполне уверенным, а высокий мужской голос — знакомым. — Сеньор!
Фамилию Владимира Александровича человек произнес с некоторой запинкой, но в целом правильно.
— Хуанито. Хефе де пренса… — беззвучно, одними губами прокомментировала Дэлъфин.
Но Виноградов и без того узнал в мужчине за дверью похожего на индейца Хуана, «начальника прессы», то есть пресс-секретаря фестиваля и любителя ночных купаний в горных источниках.
— Сеньор Виноградов! — Стук в дверь повторился, на этот раз еще настойчивее. Затем последовала реплика по-испански — насмешливая и в то же время с нотками сожаления.
Дэльфин посмотрела на сидящего напротив Владимира Александровича. И подняла вверх руку, оттопырив наподобие козьих рожек указательный и средний пальцы — как будто и так не ясно было, что Хуан разговаривает не сам с собой и в коридоре по меньшей мере двое.
Действительно, невидимка не заставил себя долго ждать — это оказалась женщина, голос и звонкий, чуть-чуть наигранный смех которой заставили находящихся в номере переглянуться.
Габриэла! Красавица итальянка с пышной копной русых волос и фамилией, которую Владимиру Александровичу Пока не удалось запомнить… Она что-то ответила спутнику, затем несколько раз дернула за надраенную до матового блеска медную ручку:
— Ола, сеньор! Неужели вы не один? — Реплика была произнесена по-английски и вызвала у Хуана очередной приступ веселья.
— Лаки мэн! — отхохотав, поддержал он Габриэлу. И непонятно было, почему пресс-секретарь назвал Виноградова «счастливчиком». — Завидую…
Почему сразу всякие пошлые мысли, подумал Владимир Александрович. А может, я просто в ванной и не слышу!
— Русский! Мы ждем вас внизу, на террасе.
— Чао!
Обменявшись еще парой фраз, очаровательная журналистка и ее спутник шумно двинулись в сторону лифтов.
— Ва-ау… — Девица на кровати решила переменить позу, но майор отрицательно помотал головой и приложил ладонь к губам.
И оказался прав. Через несколько мгновений после того, как удаляющиеся шаги якобы стихли за поворотами коридора, кто-то снова затеял возню под дверью. Видимо, вернулась женщина — подкралась легко и встала, не двигаясь и пытаясь услышать, что происходит в номере… Старый финт, что-то из репертуара начальной школы.
Потом снаружи попробовали мягко надавить на ручку:
— Русский? — Это действительно была Габриэла. — Русский!
Потянулись томительные секунды… Главное в такой ситуации — выдержать характер.
Наконец на этаже остановилась кабина лифта. Итальянка, уже не заботясь о звуковой маскировке, отпрянула от двери — и Владимир Александрович представил себе, как она торопливо засовывает ноги в снятую при возвращении обувь.
Обмен приветствиями и парочкой дежурных фраз. Гудение уносящегося вниз лифта… И вот уже в коридоре остается только пожилая супружеская пара из соседнего номера.
— Что скажете, мадемуазель?
На всякий случай майор и француженка еще некоторое время просидели молча, да и после «отбоя тревоги» не сразу начали говорить нормальными голосами.
— Не знаю… — видно было, однако, что кое-какие соображения насчет визита «коллег-журналистов» у нее есть, но держать их Дэльфин предпочитает пока при себе. — А вы что думаете?
Однако не начинать же все сначала… Поэтому Виноградов постарался перехватить инициативу:
— Дэльфин, дорогая! Вы, кажется, начали мне что-то рассказывать, когда нам помешали?