Зона поражения
Шрифт:
— Давай.
Френкель наполнил крышку от термоса — сначала майору, потом себе. Запахло тропическим летом и дальними странами.
— Гадость растворимая.
— Не нравится — не пей…
— Еще и голодом хочешь уморить? Саддист!
— Тоже мне, «испанский пленник», — фыркнул собеседник Виноградова. — Нет, но странный народ — кормят, поят, делать ничего не надо, а он обратно в конуру вонючую рвется!
— Не понимаешь? И не поймешь… Вася.
— Ага! Еще чем-нибудь вроде безродного космополита обзови.
— А
Ответа он не расслышал — в ночной тишине неожиданно громко подала сигнал портативная радиостанция. Такие УКВ используют обычно для переговоров на дорогах Северной Европы водители большегрузных трейлеров.
— Вот и дождались… — Френкель переключил какой-то тумблер и ответил на вызов.
Обмен условными репликами не занял много времени — получив подтверждение, что все в порядке, невидимый собеседник прервал сеанс связи.
— Это вы на каком языке? По-фински? — чтобы хоть что-нибудь сказать поинтересовался майор.
— На эстонском.
— Понятно…
Между собеседниками постепенно возрастала неловкость, неизменная спутница затянувшихся прощаний.
— Слышь, Василий? Спасибо тебе.
— Сочтемся, Саныч!
— Ты… поосторожнее, ладно?
— Попробую. — Френкель прислушался к постепенно нарастающему вдали звуку мощного дизеля. — Надеюсь, твои друзья хоть на этот раз обойдутся без глупостей?
Вместо ответа Виноградов, проламывая не окрепший еще ледок отчуждения, выругался в адрес людей в больших погонах — искренне и незамысловато…
Наконец, из-за поворота лесной дороги вытянулся рефрижератор: сначала лимонно-желтое поле света, потом обрубок кабины с кокетливо оттопыренной в сторону трубой, и только после — показавшийся неестественно длинным, почти бесконечным борт с эмблемой и названием всемирно известной российской транспортной фирмы.
Размеренно и неторопливо перебирая огромными колесами, рефрижератор дополз до отразившейся в лучах фар стрелки-указателя. Торжествующе выдохнул, рыкнул — и тут же осел на заранее обусловленном месте.
Двигатель, однако, продолжал работать — водитель только убрал дальний свет и переключился на ближний. Был он один или с напарником, определить оказалось невозможно — матовые стекла кабины надежно скрывали происходящее внутри от посторонних глаз.
Френкель сверил номерной знак машины со своими записями.
— Сиди пока, не дергайся.
— Даже не подумаю! — заверил Виноградов.
Бывший коллега по рации уточнил обстановку — Владимир Александрович опять не понял ни слова, но, видимо, никакой подозрительной активности в зоне встречи и на ее ближних подступах не наблюдалось.
— Пора, — поднявшийся на ноги Френкель шагнул из кустов к обочине, и почти сразу же навстречу ему вежливо приоткрылась пассажирская дверь.
Ничего удивительного — кроме пуленепробиваемых стекол и сверхточных систем спутниковой ориентации и связи подобные машины вполне могли быть оборудованы приборами ночного видения. В свое время нашпигованные электроникой и разведовательной аппаратурой японского и отечественного производства, такие вот челноки привозили в СССР, помимо дешевой жратвы и ширпотреба, много-много разной интересной информации о секретных военных и промышленных объектах потенциального противника.
Недавний собеседник Владимира Александровича встал на подножку и легко забросил себя в непроницаемую утробу кабины.
Одна за другой таяли в темноте секунды…
Казалось, ожидание никогда не кончится. Однако в конце концов дверь открылась, и на грунтовое покрытие проселка сошли уже двое — сначала Василий, а вслед за ним грузноватый мужчина, в котором Виноградов сразу же и безошибочно опознал господина Юргенса.
«Новый немец» дисциплинированно и несколько даже нарочито держал руки за спиной — он так и обогнул кабину, прежде чем встать на самом виду, под свет фар.
Френкель тоже не уходил, напряженно вглядываясь в темную кромку леса, укрывавшую Владимира Александровича.
— Ох, мать моя… — спохватился майор. Требовалось срочно подтвердить, что привезли именно того, кто нужен.
Виноградов быстро дал три условные вспышки специально для этой цели оставленным фонарем. Бывший коллега ответил короткой отмашкой — это значило, что сигнал подтверждения принят и Владимиру Александровичу пора предстать перед участниками сделки собственной персоной.
Обмен «заложниками» произошел по всем канонам детективного жанра. Некоторая доля торжественности, правда, была потеряна из-за досадного инцидента — едва попав на обочину, Виноградов споткнулся о поросший мхом валун и чуть было не упал лицом в грязь на виду у всего честного народа. С трудом удержав равновесие, он приблизился к рефрижератору:
— Счастливо оставаться!
— Будь здоров, не кашляй… — Френкель в то же мгновение поравнялся с немцем и, классическим милицейским жестом придерживая свою «добычу» за предплечье, увел ее из относительно освещенной зоны. Господин Юргенс, впрочем, и не особо-то упирался — одарив Владимира Александровича узнавающим взглядом, он молча проследовал за спутником.
Вот сейчас как раз тот самый момент, подумал Владимир Александрович. Я открываю дверь, мне в упор картечью по пузу, потом сразу же автоматная очередь в спину тем, кто уходит… И по газам! Авось не подобьют и не догонят.
Или наоборот? Ребята в лесу свое получили, Виноградов им больше не нужен, а другие свидетели и подавно… Шарахнут пару раз из гранатомета и оставят догорать живьем в этой консервной банке.
— Чего встал… твою мать? — поинтересовались откуда-то сверху. — Жопу отморозишь!