Зона поражения
Шрифт:
— Господь таких, любит… Видать, есть у Него в отношении тебя какие-то планы на будущее!
Тогда не крещеный еще старший лейтенант Виноградов только отшутился — не слишком весело, да и не очень прилично… Потом, однако, он не раз мысленно возвращался к тому солнечному, прочерченному пулеметными трассами утру в горах, на берегу пограничной реки Араке.
Божий промысел угадать невозможно. Но хотелось верить, что ничего кощунственного в словах потрепанного временем и людьми служаки не было. Хотелось верить!
Тем более что ведь недаром и в Писании
К искренней досаде Владимира Александровича, вместе с покойником огонь без сомнения уничтожил и документ, удостоверявший личность Виноградова.
Впрочем, долгое уныние было бы сейчас непозволительной роскошью. Перемахнув через каменное ограждение, майор вломился в густой придорожный кустарник как раз в тот момент, когда желтовато-красный полумрак затухающего пламени сменился истеричными сполохами многочисленных спецсигналов.
Полицейские автомобили и микроавтобусы «скорой помощи» прибывали к месту трагедии со всех сторон — ревя и стеная. В обрушившуюся на ночную трассу разноголосицу то и дело вплетались басовые гудки и пыхтение пожарных машин, а где-то на ближних подступах нахально проталкивались через все преграды фургоны съемочных бригад неизбежного и вездесущего телевидения.
Следовало поторопиться… Тем более что в небе уже стрекотал и кружил пульсирующий мертвенно-голубыми огнями патрульный вертолет.
Виноградов протиснулся через переплетение стволов и веток:
— Мать его… так!
Проволочная сетка. Надежное средство, предохраняющее заблудившихся коров и мел-кик лесных зверюшек от столкновения с несущимися на бешеной скорости по автостраде машинами…
Конечно, полтора метра — не высота. Но после взрывной волны тело повиновалось командам далеко не так радостно, как обычно. Поэтому преодолеть препятствие удалось только со второй попытки. Хорошо, что позор Виноградова не видели ребята с «Динамо»!
Дальше было значительно легче.
Он даже не стал воровать ни один из велосипедов, доверчиво оставленных на виду местными жителями — во-первых, потому что не очень любил брать без спросу чужое, а во-вторых, из-за сомнений в том, что выдержит ушибленная спина и что подрагивающие от напряжения ноги смогут достойно справиться с вращением педалей.
…К утру он все-таки оказался в Столице — усталый, злой, и к тому же успевший проголодаться.
Одеждой Владимир Александрович не выделялся, в этой стране общественное положение и материальный достаток граждан труднее всего определить по тому, что на них надето. Во всяком случае, на неискушенный взгляд россиянина, привыкшего к двубортным костюмам отечественных бизнесменов, к обязательным золотым «хомутам» на бандитских шеях и кожано-джинсовой униформе широких масс трудящихся.
Тут основными критериями являлись — где ты живешь и на какой машине ездишь. Поэтому, чтобы полюбоваться с уверенностью на действительно богатых людей, достаточно просто перейти из многоэтажного района муниципальной застройки в квартал утопающих среди зелени кирпичных коттеджей.
По мере же приближения к центру города, социальная однородность публики на улицах размывалась. Здесь, наряду с респектабельными госслужащими, можно было встретить и торопящихся с ночного приработка домой молодых иммигрантов, и студентов, бредущих на лекции в Университет, и священников, и заспанных проституток… Все местные жители, вне зависимости от социальной и профессиональной принадлежности, выглядели по-северному неброско, но очень практично и аккуратно.
Увы! Отросшая за последнее время колючая щетина придавала облику Виноградова оттенок разгильдяйства и даже некоторой неблагонадежности. А уж этого-то хотелось меньше всего… Самое главное сейчас было — не поддаться, устоять перед уютным соблазном бесчисленных бульварных скамеечек. Ведь именно на таких вот бесцельных бродяг, выбившихся из общего ритма просыпающегося города, в первую очередь и обращает внимание полиция любой страны.
Ау-у, господин Генерал! Где-е вы?
Известно только, что где-то в Столице — покойный Вадик сказал, что старик с таким нетерпением ждет их прибытия, что даже специально для встречи с Виноградовым в кои-то веки выбрался прямо сюда, за границу.
Город, однако, большой… И одних приличных отелей в нем, не считая домашних пансионов и сдаваемых в аренду квартир, столько, что обойти их под силу только всему поднятому по тревоге личному составу местного уголовного розыска. А на случайную встречу рассчитывать нечего — скорее, напорешься на вежливые вопросы бдительного полицейского патруля или дубинку гостиничной секьюрити.
Конечно, имелся вариант. С тех пор, как изобрели международную телефонную связь…
Но прежде надо было раздобыть хоть немного денег — голодный обморок в планы Владимира Александровича не входил, к тому же и таксофонная карточка чего-то стоила.
Отшагав по центру города около получаса, Виноградов с удивлением понял, что ноги сами несут его в сторону главной набережной. Туда, где располагались морские пассажирские терминалы.
Столица, на чистеньких мостовых которой наслаждался сейчас прелестями прохладного летнего утра Владимир Александрович, по праву считается жемчужиной северной Балтики. Мягкий климат, фиорды, далекие сопки и вечная дымка над шпилями и башенками еще несколько веков назад навсегда сформировали неповторимо-очаровательный облик города.
Расположенная в окружении вечно враждующих между собой соседей, маленькая страна на окраине Европы воевать не любила и не хотела, поэтому поросшие мхом береговые укрепления столицы давным-давно не оглашал грохот чужих пушек — и даже варварские бомбардировки Второй мировой практически не коснулись ее соборов, дворцов и площадей.
Виноградову приходилось несколько раз бывать здесь — и по делам, и с семьей. И непременно забредал он на великолепную, просторную набережную, красивейшую на континенте — к которой чуть ли не ежечасно швартовались круизные и линейные теплоходы.