Зона приема

Выставной Владислав Валерьевич

Отстраненно подумалось: надо же, как все вышло. Зарекся же «по-сталкерски» в Зону ходить, остепениться решил, стать как все. А вон оно как обернулось. Хотя, если подумать, с чего это он зарекся?

Ответ простой.

Ирка.

Ради нее он готов был наступить на горло собственной песне. Не нравилось ей, что он шастает где-то сутками, а потом возвращается едва живой, ободранный, источающий запах страха и смерти. Какую угодно бабу это раздражать начнет.

Но вот он вроде изменился – и что? А то, что именно тем он и был ей, видать, интересен – своей необычностью, непохожестью на прочих мужиков. Это и бесило ее – и в то

же время притягивало. А он, дурак, решил подыграть ей, сделаться одним из них – тех, что ходят на работу, живут от зарплаты до зарплаты и вечерами пялятся в зомбоящик. Вот она и охладела к нему. И выбрала-то себе кого? Хмыря какого-то с уголовным бэкграундом, с довольной мордой и грязными бабками. Ясное дело, не из-за бабок его Ирка выбрала, это было бы слишком просто. А потому выбрала, что не гнется он перед ней, занимается грязными своими делишками – и поплевывает на всех с пренебрежением. Некоторых баб это возбуждает до раскаленного пара из трусиков. Вот тебе и урок: никогда не делай того, что требует от тебя женщина. Поскандалит и перестанет. Зато останешься для нее мужиком.

А теперь-то чего переживать? Ирка в прошлом, и все его потуги стать «нормальным человеком» можно просто скомкать и выбросить вслед за ее вещами. Он сталкер – и сталкером сдохнет, сколько ни утверждай иного.

Все эти мысли отнюдь не добавляли оптимизма, но дарили мрачную решимость, которая в Зоне куда полезнее. Еще важнее было понимание того, ради чего он полез в Зону. Ведь это не бабки – это жизнь друга, которая зависит от ценника, выставленного клиенту.

Вон он, топчется за спиной, нетерпеливо оглядываясь.

– Ну что там? – поинтересовался Януш.

– Да нормально все вроде, – откликнулся сталкер. – Давай за мной потихоньку.

– Когда до Моря дойдем?

– Понятия не имею.

– Э, погоди, – занервничал клиент. – Как это – не имеешь понятия?

– А вот так это. Может, за сутки дойдем. А может, дня три болтаться будем – пока чистый путь не найдем.

– Бабло отрабатываешь? – с пониманием дела усмехнулся Януш. – Так мне мозги пудрить не надо, я тебе заплачу, как и обещал. Ты меня только на Остров доставь – и забирай бабки.

Он демонстративно приоткрыл полы своей кожанки, под которой прятался раздутый пояс, набитый купюрами. Кот невольно облизнулся – будто всерьез собирался забрать эти деньги себе. А что, если Гвоздь не доживет до операции? Тогда все бабло останется у него. Нормальное такое бабло. Ирка будет локти кусать, когда он на крутой «спортяге» мимо проедет. Можно даже предложить подвезти ее к новому хахалю. Интересно, как ее при этом перекосит…

Стоп! Что это за мысли? Черт возьми, он что, спятил?!

– Э, малый, ты чего? – поинтересовался Януш, наблюдая, как проводник дубасит себя ладонями по щекам.

– Взбадриваюсь, – в ответ процедил сталкер.

Про себя же подумал: совсем, брат, обалдел. Чутье потерял. Забыл, как Зона не любит корысть и подлость. Ну это ничего. Мы сейчас всю дурь из себя выдавим.

– Давай за мной, след в след! – скомандовал он. – И больше – ни слова.

Места были малознакомые. Никогда еще не доводилось входить в Зону с запада от Бердска. Неудобно здесь и опасно. Но так – ближе к Морю. На пути Сосновка – место тоже довольно неприятное. Но там можно найти лодку.

Даже представить себе страшно – на лодке по Морю. Море – это только с виду мутный радужный кисель. На деле плыть по нему – все

равно что ползти по поверхности гигантского живого мозга. Не все верили в то, что Море живое, и еще меньше в то, что эта жижа – мыслящая субстанция. Но его шеф, Лавров, считал именно так. Впрочем, сотни психов из уфологических и оккультных сборищ считали примерно так же. Правда, до сих пор ни доказать, ни опровергнуть ничего так и не получилось. То, что Море реально воздействует на сознание человека, – факт. И то, что Море вызывает в сознании самые невероятные процессы, образы, звуки, прозрения, – тоже известно. Непонятна только природа происходящего.

Что это – сознательное воздействие громадного мыслящего «желе» или просто брожение в неокрепших мозгах под воздействием неизвестного науке излучения?

Все это вопросы, которые жутко интересовали ученых из Института и ботанов всех мастей, но совершенно не волновали сталкера. Куда больше его интересовало, как не свихнуться там, на бережку, и уж тем более – когда они погребут в сторону Острова. Шамана спасали железные нервы, мантры и опыт медитативных практик. А что спасет сталкера и его клиента? Разве что согревающие мысли о больших бабках.

Он как в воду глядел: рвануть к Сосновке напрямки не вышло. Они нарвались на настоящее «минное поле» из гравиконцентратов. Тут уж никаких гаек не хватит, швыряй не швыряй. Приняли вправо – и наткнулись на границу «порченой земли», которая тянулась не на один километр. Так и двинулись на юг вдоль «черной колючки», осторожно, чтобы не вляпаться и не подхватить порчу на ровном месте.

Януш оказался на удивление покладистым клиентом. Пожалуй, такого у него еще не было. Все указания проводника он выполнял с готовностью и удивительным послушанием. Главное – он совершенно не был обузой, будто знал, как себя вести, чтобы не раздражать сталкера. Так и добрели до Стеклянной рощи.

Это место Кот любил, хотя и был здесь всего-то пару раз. Стеклянным этот лесок прозвали не потому, что деревья в нем прозрачные, а потому, что листья здесь издают тихий мелодичный звон, как китайские колокольчики, звучащие на ветру. Причем листва всегда желтая, почти золотая, но никогда не опадает. Будто здесь «законсервирована» нескончаемая осень. Место имело еще одно свойство: в этой рощице всегда отлично спалось и силы восстанавливались отлично. Если и было в Зоне безопасное место, то это здесь, под этими деревьями.

– Темнеет, – констатировал Кот. – Здесь и переночуем. С утра попытаемся обойти «порченые земли» и выйти к Сосновке.

– Как скажешь, – сбрасывая увесистый рюкзак, сказал Януш.

Рюкзак у него тоже был из потертой кожи – как и куртка, и штаны. Прямо фетиш какой-то. Байкер он, что ли? Если думает, что это практичнее, – то зря. Кожа и вес лишний имеет, и дубеет под солнцем, и сбросить ее с себя труднее, если не дай бог какая дрянь прилипнет. Ну да у каждого свои загоны.

Темнело. Кот бросил на землю туристический коврик, расположившись под развесистой кроной, чуть позвякивавшей, несмотря на полное отсутствие ветра, оперся спиной о ствол, поглядел вверх. Интересно, эти деревья живы или превратились в мертвое украшение? Впрочем, какая разница. Он перевел взгляд на Януша. Тот извлек из рюкзака сверкающую пижонскую фляжку, свинтил колпачок, с удовольствием хлебнул, протянул сталкеру. Кот покачал головой: пить не хотелось, хотелось расслабиться под этот тихий звон. Стало клонить в сон.