Зона риска
Шрифт:
— Все о себе я да о себе, — наконец сказал, будто подводя итог своей сумбурной исповеди, Мишка. — А ты как? Эта Нина, она что, твоя любовь? Слышно было по телефону, замуж навострилась... Переживешь?
— Смогу, — твердо сказал Андрей. — Хотя, Миша, и непросто это будет для меня.
— Ой, держите меня, я девушка честная! — послышался с кухни веселый возглас Елки и смех Тони.
— Вот тоже экземпляр, — сказал Мишка. — Болтается без дела день до вечера. А девчонка ничего, это внешность ее рисованная некоторых обманывает. Она в моей компашке вроде своего парня: Елка да Елка... На гитаре хорошо умеет.
— Вижу. — Андрей пытался сосредоточиться на разговоре с Мишкой, а мысль все время возвращалась к тому дню (да и был ли он вообще), когда Нина, его лучшая в мире девушка, говорила: «Закончу работенку, Крылов, и ввалюсь к тебе с чемоданчиком. Жен ведь без сложностей прописывают на жилплощади мужа?» — «Если она позволяет», — ответил Андрей. «А у тебя позволяет?» — «Еще как!» — как о деле решенном сказал тогда Андрей. И вот: «Дождь к свадьбе — это хорошо...»
Андрей вздохнул, снова попытался забыть о телефонном звонке. Ну и пусть... Да нет, ерунда какая, почему «пусть»? Поделать сейчас ничего нельзя, там уже решили — через несколько дней... Надо ждать? Вдруг переменится? Нет, не надо ждать, лучше отрезать сразу, прополоть память, чтобы ничего в ней про то не осталось. Как говорила в минуту откровенности героиня одного из его очерков: «Я забывала все с такой болью, что в глазах было белым-бело...» Он не решился вставить эти слова в материал об известной на всю страну ученой — показались слишком личными. И только потом понял, как от этого очерк проиграл.
— Ты бы, если всерьез числишь Елку своим товарищем, — между тем настойчиво говорил Мишка, — помог ей с работой. Она тебя послушается, я знаю, ты для нее как... — Мишка не смог подобрать сравнения, пошлепал по-детски губами и вдруг изрек: — ...как аятолла Хомейни для мусульман.
— Ого! — засмеялся впервые весело после того телефонного звонка Андрей, — Подковываешься политически?
— Стал твою газету читать, — довольно ответил Мишка. — А ничего там попадаются статейки, по правде. А есть такие — ну будто с другой планеты...
— Прав, к сожалению, — согласился Крылов, — Так вот, о Елке. Только между нами, а то она девица с норовом... На днях ей предложат работу на фабрике. Сперва, конечно, получится, а потом от нее все будет зависеть. Но сразу попадет она в крепкие руки, ее будущую наставницу я знаю, писал о ней.
— Правильно, — одобрил Мишка. — Чем валандаться с пакетами от Князя и его «фирмы», пусть у станков покрутится.
— Зрело рассуждаешь, — чуть приметно улыбнулся Андрей.
— Слушай, может ты и мою жизнь уже нарисовал? — подозрительно спросил Мишка,
— Не ершись, мой дорогой товарищ, не лезь, извини, сам знаешь куда...
— ...в пузырек?..
— ...в бутыль о напитком под поэтическим наименованием «убей меня»...
— ...то бишь «солнцедаром»?
— Ага. Так вот не кидайся собою, Миша. То, что ты рассказал сейчас, очень серьезно. Вот представь себе: человек подошел к перекрестку: налево пойдешь... направо... Это у каждого бывает когда-нибудь в жизни. У одного раньше, у другого позже. У тебя труднее, чем у других. Сам знаешь почему. Вышел ты из дома: направо пойдешь — стометровка, налево двинешь — «Фрукты — овощи», прямо — «комок» на «пятаке». Сам свою жизнь так построил. Теперь ломай ее, чтоб только треск пошел. Хочешь?
— Один не смогу, — тихо ответил Мишка. — Да и брат, Геннадий, зашибет... Или кому-то из своих скажет, и все...
— Не такой уж он всесильный, твой брат по кличке Десятник.
— Знаешь? — удивился и испугался не на шутку Мишка.
— Не дрожи, Мишель, недаром же тебя Мушкетом именуют... Серьезные шаги требуют и сил и мужества. Тоня! — позвал неожиданно Андрей.
Тоня вошла, смеющаяся после разговора с Елкой.
— Ты, Андрей, только послушай, что подруга говорит...
— Потом, Тоня, — сказал Андрей. — Вот Миша интересуется, как его жизнь дальше сложится.
Тоня сразу стала серьезной, той Антониной Приваловой, которую встретил Андрей в комитете комсомола автозавода.
— Хорошо это, — одобрила. — Я хочу, чтобы подумал Миша вот над чем: не перейти ли ему к нам, на автозавод? Работа с хорошей перспективой у нас всегда найдется. Я, краем слышала, как он свою лавочку «Фрукты — овощи» разделывал... Порядок там, конечно, наведут, можно будет нормально трудиться, любой честный труд у нас почетен, и это не просто слова. Однако кажется мне, что Мише все-таки больше по душе техника. И Володя-испытатель, ты с ним, Миша, кажется подружился, тоже так считает.
— Серьезно? — с волнением спросил Мишка.
— У него глаз наметанный, в таких случаях ошибается редко.
Мишка поднялся, заходил по комнатенке — два ее угла оказались слишком близкими друг от друга, и ему пришлось снова сесть.
— Решаем? — требовательно спросила Привалова.
— Я бы с радостью, — почти с отчаянием ответил Мишка, — но...
— Что еще за «но»?
— Брат...
Вмешался Андрей:
— Это ты, Миша, сам...
— Сбежать бы... — наконец вырвалось у Мишки наболевшее, — за тридевять земель, куда угодно, только подальше от всего этого...
— Брось, — оборвал Андрей. — От себя не убежишь.
Он недолго подумал, достал из кармана пиджака ключи на брелоке, снял один, бросил его Мишке:
— Лови!
— Что за ключик?
— От квартиры. Надо бы на блюдечке с голубой каемочкой, — пошутил Андрей, — только нет у меня такого блюдечка. А серьезно — будет трудно, мотай сюда. Располагайся, а уж потом что-нибудь придумаем. Я ведь не всегда дома бываю, то в командировках, то за полночь на работе, а ты, когда понадобится...
— Знаешь, — с дрожью в голосе сказал Мишка, — ты... мы...
— ...Вот именно, — подтвердил серьезно Андрей. — Ладно, Миша, не трепыхайся, так в жизни положено...
Мишка бережно спрятал ключ в карман.
— Не забудь, что гвоздем замки не стоит открывать, если есть от них ключи, — съязвила Елка. И спросила Тоню: — А когда за меня возьметесь? Перевоспитайте, пожалуйста, хотя я и так девушка честная...
— Попробуем, Ела, — очень серьезно пообещал Андрей.
Тоня решительно сказала, что уже поздно и пора расходиться, ведь завтра рабочий день, надо, чтобы настроение было нормальное.