Зона Топь

Туровская Марина

— В день Пасхи, в светлый день, помолвка приносит удачу. Иисус воскресе!

Все хором ответили «Воистину воскресе», перекрестились и от души выпили.

Помолвка покатилась своим отработанным веками чередом. Пили за молодых, потом за родителей со стороны жениха, и мама с Борисом Ивановичем розовели от удовольствия. Затем пили за родителей со стороны невесты. За родителей этих родителей, и бабушка с дедушкой сладко поцеловались, а все остальные умилялись, желая прожить молодым не меньше и не хуже.

Я старалась особо не пить,

пропуская начавшиеся именные тосты. Но когда после седьмого чоканья запела вместе со всеми «Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идет…», ощутила в себе бутылку шампанского.

Пересев к брату, я начала рассказывать о предложении Макса. Брат пытался слушать, говорил умные замечания, но глазами следил за родственниками, желая провести помолвку «как у людей».

Мне стало стыдно. Я никакого участия в организации помолвки не принимала.

— Толя, солнце мое, а почему ты не сказал вчера о помолвке? Я бы не уехала.

— Не поверишь, — Толик затравленно обернулся в сторону Ниночкиных родственников. — Сам не знал. Когда они вчера начали выгружать птичек, штук десять, окорока, бочонки с соленьями… И Ниночка бегает между ними, радуется, помогает. Я как представил ту же ситуацию… но только я возвращаюсь с работы, а она встречает меня с нашим ребенком. Я понял — все! То, что надо!

Меня пробило до слез от представленной картины.

— Ну и правильно сделал, мы все рады. Только я не поняла, на чем они все эти продукты приперли?

— «Газель» наняли. А обратно их придется по частям вывозить. Но их деревня недалеко, отсюда сто десять километров.

— Значит, они теперь часто будут приезжать, — вынесла я свой приговор.

Немного не вписываясь в прямую линию, к нам подошла Иришка.

— Толик, ну, ты вааще… Я думала, ты лет до сорока холостовать будешь, а ты вон какую модель отхватил.

— Маня, Ириша, — брат смотрел на нас взглядом невыспавшегося человека, которому предъявили выигрышный билет. — Я такой счастливый. И семья мне ее нравится, почти вся.

Часы на камине пробили девять.

— Ребята! Я иду класть Данилу спать. О проблеме размещения остальных гостей подумаю через час. Ждите.

— Твоих родителей я забираю к себе. — Ириша сделал широкий жест. — У меня весь второй этаж свободен.

— А Алексей?

— Не беспокойся, — Ириша чокнулась со мной и Толиком. — Мы уже освоили столы в кухне и столовой, а также лестницу на второй этаж. Леша совершенно ненасытный. — У Ириши сбилось дыхание, но я сделала вид, что не заметила ее жадного взгляда в сторону Алексея. — Он ненасытный, такое впечатление, что не видел женщины несколько лет. Нам остался гараж и беседка у прудика.

— А спальня? — уточнила я.

— Там мы спим, — как отрезала, сообщила Ириша.

— Короче, — Толик выпил стопку водки и запил чаем, — серьезно будем говорить завтра, в Пасху работать нельзя, и сегодня я буду пить.

— Логично, — решила я.

Даника

пришлось ловить на Иришином участке, где он передразнивал громким кваканьем жаб в пруду.

Три года назад Ириша стала притчей во языцех и героиней новой городской байки. Именно она послала своего подвыпившего мужа на ВВЦ купить икры карасей или иной мелкой рыбешки для свого прудика. Муж икру привез. Крупную, прозрачную, чуть мутноватую.

Засеяли они, согласно инструкции, этой икрой прудик, и на следующий год получили отличнейших, здоровеньких… головастиков. Икра оказалась не просто лягушачьей, а жабьей. Тех самых огромных особей, которых французы любят употреблять при диетическом питании.

Через год они начали задавать такие концерты! Симфонический оркестр отдыхает.

Пару раз к ним приезжали гости, знакомые с европейской кухней, но потрошить жаб отказались.

Я много раз слышала из разных источников анекдот на эту тему в различных интерпретациях. Фантазия у людей работает! Был вариант об их размерах — до полуметра; был вариант о голосах — сто виолончелей, но без Ростроповича; был вариант о количестве — жабы сотнями сидели вдоль автомобильной трассы, квакали-орали милостыню на пропитание.

Ничего подобного. В первый год они, действительно, никому спать не давали, но постепенно вымерзли и помельчали.

С мужем-пьяницей Ириша рассталась, жабы остались.

Данила на прощание полез в пруд целоваться с жабами, но я перехватила сына и отнесла домой. Заснул он моментально, еще во время раздевания.

Вернувшись в столовую, я застала идиллическую картину. Моя мама и Ниночкина бабушка рассматривали альбом с фотографиями. Мама комментировала каждую фотографию, бабушка внимательно слушала.

Мужчины сидели отдельной компанией в гостиной, смотрели футбол, преувеличенно громко реагируя на каждый гол. Кроме вежливо-холодного Алексея. Тот пил пиво молча.

Нина, ее мама и Лиля убирали со стола.

— Где ты ходишь? — Лиля смотрела на меня, недобро улыбаясь. — Тоже мне, хозяйка называтся.

— Ребенка укладывала. — Оглядевшись, я увидела по углам пакеты с остатками продуктов и бочонки с соленьями. — Куда мы денем всю эту прорву еды? В холодильник не влезет.

— У тебя подпол большой, там прохладно. — Лиля по-хозяйски расставляла посуду в буфете. — Мы вчера туда птицу, свинину и творог спустили.

— У меня есть подпол? — удивилась я. — Понятия не имела. И где он?

— Вот здесь! — хором ответили мне женщины, показывая на пол. — Под кухней и гостиной.

Нина и ее мама при этом доброжелательно мне улыбались, тетя Лиля ворчала себе под нос про «хозяйку, руки в жопе».

Все опять сели за стол «попить чайку» и узюзюкались до крайности. По второму кругу выпили за Пасху и за помолвку. До полуночи пели песни и целовались со всеми подряд. Ночные посиделки получились более веселыми, все прочувствовали начинающееся родство.