Зона Топь
Шрифт:
— Сделаем.
Достав телефон, служивший ему и компьютером, и телевизором, и служебной записной книжкой, Яков, перелистывая информацию, пошел к выходу, но Жора его догнал.
— Яков Игоревич, а сколько ж с того аппарата получали самогонки? — Встретив насмешливый взгляд начальства, Жора посерьезнел. — Интересуюсь чисто ради испытывания гордости за ум наших сослуживцев.
Сказал — и сам понял, насколько запутался. Яков хохотнул и похлопал Жору по плечу. Вообще-то Жора нравился Якову. И легкостью характера, и тем, что они были одного, невысокого
— Сто литров в сутки, Жора.
— Ничего себе объемчик.
— Вот именно. — Яков выключил записную книжку, убрал в патронташ, висевший на боку, на ремне. — Гнали бы как все, литров по пять в день, никого бы не взволновал ни запах, ни объем бутылей. А большой успех спрятать трудно. Практически невозможно. Понимаешь?
— А то.
Плохо разбираясь в технике, Жора привлек для доведения до совершенства бака-кипятильника сержанта из автомобильного подразделения.
Никита Привольнов, парень ответственный, но слегка увлекающийся, решил не просто возродить бак из самогонного аппарата, но и усовершенствовать его. И как доказано многолетней бытовой практикой, лучшее — враг хорошего.
Отпилив, где надо, запаяв, где необходимо, Привольнов, реставрируя заделанный пароиспускатель, вделал в люк жароупорное стекло для визуального контроля над происходящим в баке.
Жоре новинка понравилась, но перед тем как пустить аппарат на полную мощность, он решил испробовать контрольное кипячение на примере десятка замасленных кухонных полотенец.
Бак работал по программе — один час. Купнув полотенца в бездонное круглое брюхо, Жора задраил люк. Любопытствующим прачкам дал команду обзвонить человек пятнадцать-двадцать для получения бочонков.
Пока прачки радовали знакомых и самих себя новой халявой, Жора обтирал от пыли деревянные бочонки и выставлял их во двор на чистый деревянный поддон для красоты и удобства обслуживания.
Первыми к складу поспешили Аринай и Таня. Они, в принципе ни в чем не нуждающиеся, все равно не собирались отказываться от лишнего приобретения «задарма».
Перепрыгивая через лужи растаявшего снега на потрескавшемся асфальте, щурясь от апрельского солнца и гикая от удовольствия, за мамами бежали Танечка и Сережа, а за ними торопилась, сверкая ошейником и шурша плащом, похудевшая Хавронья.
На улице воздух в плюс пятнадцать волнами ходил над усевшими сугробами. Распаренный Жора, выставляющий перед складом пятый десяток бочонков, подумывал, не снять ли ему куртку и остаться в гимнастерке. Увидев приближающуюся компанию, он, смотрящий против солнца, приложил ладонь ко лбу и улыбался, радуясь детям, за которых его до сих пор благодарили новые родители. Приятно чувствовать себя хорошим человеком.
Взрыв произошел, когда компания не дошла метров двадцать до склада.
В открытые двери вылетели мелкие металлические детали и осколки вживленного стекла. Детали пролетели мимо и упали в ряд бочонков, нарушив ровные ряды. А осколки впились в спину Жоры. Жора,
Привыкшие к постоянным нештатным ситуациям, ни Аринай, ни Татьяна не заголосили бабскими голосами, а, прикрыв детей, ждали, что будет дальше. Хавронья, затормозив на бегу, ткнулась пятачком в ноги Сереже и остановилась, глядя на хозяев. Ничего опасного не происходило.
Передвинув Танечку к Аринай, Татьяна подошла к распахнутым дверям. Обойдя Жору, она заглянула внутрь склада. Кипящий бак самоотключился и безобидно булькал. Развернувшись, Таня наклонилась над Жорой. Из спины торчали осколки толстого стекла, куртка пропитывалась кровью.
— Аринай, вызывай медицину! — крикнула Таня. — Он живой, только кровь хлещет. Спроси — осколки вынимать или подождать? Хотя я знаю, пусть сами медики вынимают.
Не задавая ненужных вопросов, Аринай тут же набрала номер Гены. Пока она объясняла ситуацию, Сережа и Танечка, а за ними и Хавронья медленно приблизились к лежащему Жоре.
— Уйдите, — заметив их, приказала Таня. Она боялась реакции детей на раненого человека.
Серьезно посмотрев на маму голубыми глазами, Таня наклонила голову.
— Мы поможем дяде.
— Не ста-ашно, — добавил Сережа.
Хавронья села на задницу и ждала вместе с остальными.
В примчавшейся машине были два медбрата — Иван и сам Гена. Поставив раскрытые чемоданы «Скорой помощи» рядом с Жорой, медбратья быстро разрезали на нем куртку и гимнастерку. Снимая лоскутья и вынимая осколки из оголившейся спины, они сразу же накладывали стягивающие широкие пластыри, оставляя по сантиметру с краев ран, для стока крови и сукровицы.
Гена, слушая сердце, удивленно обернулся на Таню и Аринай.
— Он спит, девочки, он спит. — Вскрыв ампулы с обезболивающими и антибиотиками, он, набирая шприц, обратил внимание на серьезные лица Танечки и Сережи. — Это дети ему помогают, кровь сдерживают.
Дети стояли, сосредоточенно глядя на лежащего Жору, и держались не за руки, а за уши Хавроньи. Хрюшка сидела с закрытыми глазами и урчала довольной кошкой.
Выезжая с территории кемпинга, я уже хозяйским взглядом оценила дорогу. Раздолбанный асфальт и проваленная подушка подсыпки автоматически тянули еще на полмиллиона.
В доме, пока я загоняла машину в гараж, Даник с куканом рыбы, пачкающим его выходной костюмчик, помчался хвастаться перед бабушкой и всеми остальными богатым уловом.
Выйдя из гаража, я наблюдала торжественный вход на нашу территорию Ириши с каким-то парнем. Сорокалетняя Ириша смотрела на тридцатилетнего приятеля голодно-восхищенным взглядом. Еще бы! Он был выше и красивее даже моего бывшего жениха Кирилла, уехавшего в Москву поступать в свою Строгановку.
В руках парня пасхальным звоном перекликались бутылки, Ириша несла на вытянутых руках домашний торт.