Зона воздействия
Шрифт:
Не для человеческих рук было выковано это оружие, его рукоятка полуметровой длины могла бы уместиться в ладони титана, но даже в предельном усилии обеих рук Танаев с трудом мог удерживать лезвие в горизонтальном положении. Он не знал, что произойдет, если лезвие меча коснется пола, и не хотел экспериментировать.
Пока ясно было лишь одно — ему одолжили чужое оружие, и, скорее всего, на короткое время. Кто одолжил, почему это произошло? Насколько в этом событии виновато проглоченное им зернышко мальгрита? Все это он будет выяснять потом — сейчас самое главное сохранить доверенное ему
Появление светового меча заставило князя обратиться к силам, могущество которых здесь, в их собственном доме, почти беспредельно.
И Танаев сильно сомневался в том, что сумеет удержать меч даже на протяжении того промежутка времени, который понадобится ему, чтобы покинуть корабль.
Нельзя было медлить, его силы таяли с каждой минутой, и даже меч не сможет защитить его, если князь успеет собрать воедино все свои силы и обрушится на него, прежде чем он покинет корабль.
Входную дверь кабинета он не смог разрубить — не было сил приподнять меч для удара. Пришлось направить его острие на замок и попытаться пробить засов. Лезвие вошло в металл легко, как в масло, послышалось шипение, и на месте засова появилось ровное отверстие. Отступив на шаг, Танаев толкнул дверь ногой. Ни на секунду он не мог освободить даже одну руку. К счастью, толчка ноги оказалось достаточно. Засов полностью вышел из строя, дверь распахнулась.
Стражи проходов, дежурившие перед входом в кабинет Хронста, немедленно развернулись в его сторону, схватившись за свои мечи, и сразу же бросились прочь, увидев всего лишь рукоятку его невидимого меча.
Танаев шел по коридору медленно, поворачиваясь вслед за его изгибами всем телом, с трудом удерживая равновесие. Плиты титанитового пола тяжело скрипели под его ногами. Сколько же он теперь весил, этот меч? Тонну, две? И почему он так тяжел? Неужели заклятие князя смогло изменить гравитацию внутри корабля? Но свет не должен обладать весом, а одна рукоятка, даже если она сделана из чистого золота, не может весить так много.
Если на него сейчас нападут, он не сможет защищаться. Чудовищная тяжесть меча полностью лишила его возможности маневрировать и парировать удары противника. Ему оставалось лишь идти вперед. Он словно нес перед собой тяжеленное бревно осадного тарана.
«Брось его брось… — шептал голос, — ты все равно его не удержишь, это выше человеческих сил, к чему все эти мучения — они бесполезны…» Но голос этот слишком походил на голос Хронста, и потому, стиснув зубы и сгибаясь под непомерной тяжестью меча, Глеб продолжал идти вперед вдоль коридора, туда, где, как он помнил, должен был находиться в полу люк и лестница, ведущая на нижний ярус, на котором слуги князя установили переходный тамбур, соединенный туннелем со станцией антов.
Глеб не знал, сумеет ли он протащить меч сквозь узкое отверстие люка — выяснилось, что не сумеет, но это оказалось несущественным, поскольку меч без всяких усилий прожигал себе дорогу сквозь любые преграды.
Зато теперь Танаев ощутил боль. Он уже забыл, какой она бывает, — его новое тело не знало боли, — но теперь она появилась, приглушенная, неявная, она шла от рукояти меча и все сильнее вгрызалась в его руки. Взглянув на рукоять, он увидел
Время меча, время, отпущенное ему для обладания этим могущественным и страшным оружием, сокращалось с каждым шагом, с каждой секундой, с каждым ударом сердца. Нужно было что-то немедленно делать — вот только он не знал, что именно. Ввязываться в схватку с неповоротливым, как бревно, оружием рискованно, несмотря на всю его мощь, особенно, если противников будет много. Пока его выручало лишь то, что стражи проходов немедленно разбегались, освобождая ему дорогу. Но так не может продолжаться вечно. Князь не позволит ему беспрепятственно покинуть корабль.
И снова он услышал шепот, неясный, едва различимый. Но этот шепот был реален и шел от небольшого темного комочка шерсти, возникшего у него на пути.
— Смотри не урони меч! Если ты его выпустишь — все пропало. Меч достанется Хронсту, и тогда князя уже никто не остановит. Ты должен вынести меч Прометея из замка.
— Но я не могу! У меня нет больше сил! Он слишком тяжел для человеческих рук!
— У тебя нечеловеческие руки! Ну, не совсем человеческие! Ты должен выдержать! Это, может быть, самое важное дело твоей жизни!
Глеб и сам знал это, его нечеловеческая память хранила миллиарды битов информации, и в нужный момент ответы на многие вопросы возникали как бы сами собой. Но это не прибавляло ему сил. Глаза застилала радужная пелена, очертания предметов вокруг становились нечеткими, каждую минуту он мог потерять сознание и выронить меч. Огромным усилием воли он заставил себя сделать следующий шаг, потом еще один, и еще…
До выхода оставалось не так уж много… Нужно пересечь круглый зал нижнего яруса, пройти сквозь сгрудившихся у выхода стражей… Это будет непросто, кажется, эти не собираются бежать. Князь, наконец, бросил в бой все лучшее, что у него нашлось. И лишь одно поддерживало Глеба, вселяло надежду. С каждым шагом, по мере того как он приближался к наружной стене, меч становился легче.
Когда до тамбура перехода оставалось всего несколько метров, стражи, подчиняясь команде своего офицера, бросились на Глеба, пытаясь окружить его и оттеснить от выхода. Они старались не смотреть на огненное лезвие в его руках, и совершенно напрасно, потому что Глеб теперь мог себе позволить приподнять его почти на уровень глаз и создать некое подобие защиты, недостаточное, однако, чтобы обороняться сразу с нескольких сторон.
Но оружие стражей, их мечи и копья, соприкоснувшись с огненным лезвием, распадались на части, не достигая цели, и становились непригодными для дальнейшего боя.
И все равно Глеб понимал, что начинает проигрывать эту схватку. Его постепенно оттесняли от выхода, и с каждым шагом назад меч становился тяжелее, словно наливался свинцом.
Наконец, решив, что к выходу ему все равно не пробиться, Глеб резко свернул в сторону и рванулся к стене башни. Здесь ему никто не загораживал дорогу, удалось прорваться к самой стене и прижаться к ней спиной. Меч сразу же стал легче, он словно чувствовал, что за стеной кончается замок и вместе с ним власть наложенного князем заклятия.