Зонтик для террориста
Шрифт:
Я взял листок в руки и посмотрел. Главный офис расположен в Ниси-Симбаси, район Минатоку. Уставный капитал составляет три миллиарда восемьсот миллионов иен. Выпущено свыше тридцати миллионов акций. Около восьмисот сотрудников. Оборот компании на март девяносто третьего года равен семидесяти миллиардам иен. Содержание деятельности: 55 % – торговля, 22 % – производство одежды, 23 % – прочая деятельность. В комментариях говорилось: одежда спортивного стиля – преимущественно для женщин, особенно популярен брэнд «Фарамонд»; с апреля по всей стране начнется продажа памперсов нового типа для стариков.
Да. Об одежде «Фарамонд» слышал даже
– Ты акциями занимаешься? – спросил Асаи.
– С чего бы это? Я в экономике несилен. И капиталом не располагаю.
– Это уж точно, – улыбнулся Асаи и заказал у проходившей мимо официантки новую порцию виски для меня.
– А ты больше не будешь? – спросил я.
– Я за рулем, – ответил Асаи. – Финансовое состояние «Фартека» – лучше некуда. Доход от одной акции – тридцать две иены. Цена акции сейчас – семьсот с небольшим, так что Р/Е, то есть отношение цены акции к прибыли на акцию, равно двадцати двум. Пять лет подряд предприятие приносит прибыль, и дивиденды растут. Можно сказать, они даже слишком высоки. Никто не удивится, если компания поднимется в первую секцию Токийской фондовой биржи.
– Я в этих делах ничего не понимаю. Объясни мне в двух словах.
– Если бы я был биржевым маклером, то молча сидел бы и скупал акции «Фартека», как котирующиеся на бирже. Но лучше посмотри на список акционеров.
Я так и сделал. Кое в чем я разбирался. Я поднял глаза:
– Нет основного банка. Есть компании, входящие в крупные корпорации, но их довольно мало. В основном, по-моему, частные компании. Первое место среди акционеров – тринадцать целых семь десятых процента – у «Хотта Косан». Наверное, чья-то частная компания. Ведь в Японии запрещены компании-холдинги. Но, смотри, второе место – двенадцать целых девять десятых процента – у «Мирна энд Рос», иностранной компании. Кроме того, среди директоров компании – иностранец. Альфонсо Канелла. Испанское имя.
– Ишь ты. А говорил, что ничего не понимаешь. Вон как шпаришь. Да ты совсем не дурак.
– Ну, экономические страницы газет я читаю. Времени хватает.
– Значит, и правило пяти процентов тебе известно?
– Нет, такого не знаю.
– Правило, которое власти ввели в конце восьмидесятых. Если акций свыше пяти процентов, включая аффилированные компании, необходимо ставить в известность Министерство финансов. Но ты, конечно, помнишь, как цены на акции начало трясти. Иными словами, «мыльный пузырь» стал лопаться.
Я кивнул. Как не помнить.
– Посмотри на схему. Я проанализировал еженедельный рост цен на акции. В октябре девяностого года – наивысшая цена, четыре восемьсот. Через два месяца, после того как Хусейн вторгся в Кувейт. При этом средний показатель Никкэй [54] за какие-то десять месяцев упал на восемнадцать тысяч иен. А у «Фартека» – резкий рост по сравнению с падением ниже тысячи за год до этого.
Я в этих делах разбирался как свинья в апельсинах. Поразмыслив над тем, что сказал Асаи, я спросил:
54
Никкэй –японский биржевой индекс.
– Значит, кто-то скупил акции?
– Да. В Кабуто-тё [55] одно время бушевал скандал с участием то ли гонконгского игрока, то ли какого-то новичка. Дело в том, что в те годы бывали случаи, когда японские игроки, покупая депозитарные расписки, инсценировали покупку акций иностранцем. Рынок отреагировал, скупка акций началась. Однако компания «Мирна энд Рос» официально заявила о себе. Поначалу все решили, что это корпоративный шантаж – green mail,то есть парни хотят заработать на разнице в цене, вынуждая владельцев компании перекупать пакет по стоимости, выше продажной. Однако на следующий год «Мирна энд Рос» отправила своих представителей на собрание акционеров. Министерство финансов не посмело вмешаться, опасаясь международного конфликта.
55
Кабуто-тё –район Токио, где расположена Токийская фондовая биржа.
– И что это за компания?
– Я тоже немного занимаюсь акциями. И попросил одно агентство по ценным бумагам выяснить ситуацию. Вроде бы это нью-йоркская инвестиционная компания. Подробностей не знаю, похоже, она вкладывает капитал в разных странах. Но посмотри. Если средняя продажная цена – две тысячи иен, инвестиций на миллиард. Непонятно, почему иностранцев заинтересовал «Фартек». Финансовое положение у них действительно хорошее, но показатель Р/Е у японских предприятий выше в три-четыре раза по сравнению с другими странами. Иначе говоря, цена завышенная. Для предприятий, занимающихся высокими технологиями, это, в общем-то, понятно, но здесь производитель текстильных изделий, одновременно занимающийся торговлей.
– Каким образом эта компания связана с кланом Эгути?
– Мне неизвестно. Три года прошло, как я ушел из Эгути. К тому же в последнее время у меня голова была забита тем, как отделиться от них, так что до остального руки не доходили. Но я точно могу сказать, связь возникла позже.
– Другими словами, три года назад клан Эгути влез в наркобизнес. Мы сейчас не берем отношения с «Фартеком». Было это в девяностом году.
Асаи кивнул, нахмурившись. Наверное, ему не хотелось распространяться о делах клана, к которому он когда-то принадлежал.
– Сколько времени требуется на скупку акций?
– Зависит от конкретного случая. Наверное, имели место и прямые сделки, то есть один на один, но, учитывая количество купленных акций, без скупки на бирже не обойтись. Думаю, год как минимум.
– Как ты считаешь, это как-то связано со мной? С заурядным барменом заурядного бара?
Асаи грустно улыбнулся:
– Действительно. Отвечая на твой вопрос, я слишком уклонился от темы. Я и не собирался рассуждать об акциях. Надо бы побольше разузнать о той компании. Мне самому интересно.
– Что ты, спасибо за полезную информацию. А с кем конкретно из клана Эгути они связались?
– Ты меня об этом не спрашивай. Разузнай сам. Дело несложное.
Ну и глупость я сморозил. Я кивнул и сказал:
– Так и сделаю.
Асаи оставался последовательным. Я чуть не забыл, кто он такой. Но он был якудза и хорошо помнил законы своего мира. Даже слишком хорошо. И гордился этим.
– Одно я сегодня понял, – сказал я.
– Что именно?
– У меня в баре ты выглядел очень сурово. Наверное, подозревал, что я имею отношение к наркотикам?