Шрифт:
Марк ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. В кабинете было душно. Модные стеклянные стены не предполагали форточек, а Линда с яростью терьера никого не подпускала к термостату. Из-за жары Марк не мог сосредоточиться на цифрах в ячейках экселевской таблицы. Он вздохнул, поднялся из-за стола и пошел к кулеру в холле – может быть, стакан воды поможет ему собраться…
Он прожил всю жизнь на ферме под Пеннингтоном, городком в штате Миссисипи. Он был уверен, что его место там, на земле, среди хлопковых плантаций, шуршащих полей кукурузы, зеленых пастбищ, над которыми раздаются печальные голоса коров. Марк привык к грубому ручному труду. Будь он сейчас дома, махал бы мотыгой на свежем воздухе, а где-нибудь под деревом стоял бы мини-холодильник с ледяной содовой. После напряженного дня они с ребятами пошли бы в бар выпить
– П'ивет, меня зовут Ма'к.
– Мак?
– Нет, Ма'к. Ма-ак.
Студенты начали смеяться.
– Ах, Марк, – наконец-то понял преподаватель. – Расскажи, откуда ты и чем любишь заниматься.
К концу пары Марк превратился в "Мака с фемы". И хотя прозвище не прижилось, на Марка с тех пор периодически находило ощущение неправильности происходящего, он сам как будто не мог поверить, что учится на экономиста и читает умные учебники. Не только читает – понимает и вполне успешно использует на практике. И когда на него нападала паника, его акцент, приглушившийся со временем, снова вылезал во всей красе тягучих гласных и отсутствующего “эр”. Он потому и пошел работать вышибалой, что в темном клубе среди запахов алкоголя и рвоты чувствовал, что может выпустить пар, снова стать тем самым "Марком с фермы", который в одиночку мог удержать брыкающуюся корову и для которого выкинуть какого-нибудь забулдыгу на улицу было парой пустяков.
Но самым неприятным оказалось то, что и дома Марк уже не чувствовал себя своим. Спорить с отцом о причинах финансового кризиса или глобализации было невыносимо. С бывшими друзьями из Пеннингтона вдруг стало не о чем говорить – последних городских сплетен Марк не знал, а новости про очередную интрижку официантки Джилл теперь казались ужасно скучными. Поэтому его решение не возвращаться на ферму после выпуска устроило всех.
Марк нашел работу в финансовом отделе небольшого рекламного агентства. В кабинете их сидело трое. Начальнице Линде было за сорок, с ней вполне можно было иметь дело, однако в некоторых вопросах, например связанных с термостатом, словно коса находила на камень, и переспорить ее не представлялось возможным – проще сразу капитулировать. Старшим коллегой Марка был малоразговорчивый Дэйв, который, стоило Линде куда-нибудь отойти, не стесняясь Марка, включал на компьютере бейсбол и с упоением смотрел.
В остальных кабинетах на этаже работали так называемые "креативные команды" – там шла основная работа, туда приходили клиенты, там придумывали и создавали рекламу. "Креативщики" смотрели на "финансистов" свысока и недолюбливали их, особенно когда нужно было согласовывать очередную смету расходов. Терьер-Линда боролась за каждый цент, сокращая бюджет чуть ли не вдвое. Марк видел слезы, истерики, угрозы со стороны креативщиков, но ее ничем было не пронять.
Марк осушил пару стаканов холодной воды и вернулся в кабинет.
– Марк, Тони Уоллес из креативной команды Брэма увольняется. Сделай, пожалуйста, перерасчет, – сказала Линда, уткнувшись в бумаги.
– Хорошо. Интересно, почему он уходит. Говорят, что у Брэма дружная команда.
Линда подняла голову – словно в стойку встала. Каким-то образом она умудрялась быть в курсе всего, что происходило в агентстве, и знала все последние сплетни:
– Уоллес переезжает в Орегон, у него там невеста. Он говорит, что хочет первое время поработать в качестве фрилансера-фотографа, хотя я слышала, что у него есть горяченький оффер от одной тамошней фирмы.
– И как ты все узнаешь? – восхитился Марк. Линда довольно улыбнулась:
– У меня свои источники.
Вечером Марк шел к своему старому "мустангу" на стоянке, когда заметил Меган. Меган была для него светлым пятном в агентстве. Она тоже отучилась в университете Пенсильвании, только на дизайнера, и во время учебы они несколько раз пересекались на общих студенческих вечеринках. А встретить знакомое лицо в новом городе было особенно ценно. Меган изо всех сил хотела показать себя в компании с лучшей стороны, однако периодически жаловалась Марку на высокую конкуренцию у них в команде. Сейчас же она стояла, прислонившись к кирпичной стене, окружавшей стоянку, и плакала. Марк подошел к ней:
– Эй, что случилось?
– Это все Тина, чтоб ее. Я неделю убила на концепт, а она придиралась, требовала согласовывать с ней буквально все. Я спорила, но все равно приходилось делать, как она хочет. А сейчас приходил клиент, ему не понравилось, и она обвинила во всем меня. Меня сняли с проекта… – она снова зарыдала. – Не могу больше, уволюсь…
– Поехали, Меган, поужинаем где-нибудь вместе.
Менее чем через полчаса они сидели в своей любимой бургерной. Меган больше не плакала, но и настроение у нее не улучшалось.
– Я все решила, Марк. Завтра уволюсь. У меня есть на что протянуть пару месяцев. Вернусь домой, приду в себя. А там снова начну искать работу.
– Не надо, не увольняйся, – взмолился он. – Без тебя Кливленд не будет прежним.
– Кливленд даже не заметит, уж поверь.
– Кстати, – осенило Марка, – прежде чем увольняться, ты не хочешь попробовать перейти в другую команду? Тони Уоллес уволился, так что у Брэма появилось место.
– Наверняка он уже нашел кого-нибудь на замену Тони.
– Но спросить-то ты можешь. Чего тебе терять?
Дня через три после этого разговора Меган принесла Марку маффин – ей одобрили переход в команду Брэма. Эйбрахам (Брэм) Гриффин был самым молодым начальником креативной команды. Поговаривали, что он протеже старины Фрэнка, директора по операциям. Но даже если непотизм и имел место, его команда находила хороших "жирных" клиентов и не разочаровывала. А Меган легко влилась в новый коллектив.
Один раз во время ланча она с волнением рассказывала Марку о грядущем конкурсе среди креативщиков – каждый должен был предложить свой концепт рекламы, а победитель получал денежный приз. Такие конкурсы помогали новичкам проявить себя и поработать над собственным проектом. Меган радостно щебетала, а затем посмотрела на часы и ойкнула:
– У нас сейчас собрание, я уже минут пять как должна быть на месте!
Она промокнула алые губы салфеткой и бросилась бежать, на ходу перекидывая через плечо ремень сумки. Марк усмехнулся и неспешно доел остатки сэндвича. Меган напоминала ему младшую сестру, за которой нужно было периодически приглядывать. Он задумался, не взять ли в автомате еще один стаканчик кофе, когда его взгляд упал на стул – на нем лежал яркий оранжево-бирюзовый блокнот. В эпоху цифровых планшетов и смартфонов многие креативщики таскали с собой блокноты, в которых делали зарисовки или пометки. Марку казалось, что они даже кичились эдакой верностью традициям. И Меган забыла свой в столовой. Он взял блокнот и отправился в кабинет, где работала ее команда. Он открыл дверь и замер на пороге. Действительно, там шло собрание. "Креативщики" сидели на своих офисных стульях (а кто и на полу) полукругом перед белой доской, на которой что-то увлеченно писал синим маркером Брэм. Он обернулся и вопросительно посмотрел на Марка. На мгновение его взгляд задержался на блокноте. Марк смутился, ему было неловко возвращать блокнот при всех, а Меган, как назло, копалась в сумке и не смотрела на него.
Конец ознакомительного фрагмента.