Зораида Кордова — Иллюзионист
Шрифт:
Он поднимает ладони, признавая поражение. Сидя на нём, я улавливаю момент, когда желание вспыхивает в его глазах, а дыхание становится тяжелее. Я чуть сильнее надавливаю меч, и он издаёт тихий стон.
— Сдавайся, — требую я.
Он закрывает глаза. Он мог бы запросто нас перевернуть. Но нет.
— Сдаюсь.
Лейре и Арги передают Лео пару монет. Вот теперь моя очередь оскорбляться.
— Рената, — зовёт Арги, обеспокоенно оглядывая представшую сцену своими кофейными глазами. — На два слова.
***
Арги ведёт меня
— Ты слышишь его, — потяжелевшим тоном констатирует Арги.
— Это Клинок Памяти?
— Он самый. — Арги делает глубокий вдох. — Ты должна быть честна с собой. Ты правда хочешь пойти по этому пути?
— Это мой выбор. Я готова. Мы с Касом уже близки к созданию иллюзии.
— Лео правильно заметил, что в такие времена, как эти, особенно нужны люди с открытыми сердцами. Но для тех, кто хочет воспользоваться силой Клинка Госпожи, всё намного сложнее.
Я понимаю, что она хочет сказать.
— Потому что цена слишком высока? Я уже дала понять, что готова её заплатить.
— Да простит меня наша Госпожа Шепчущих, Мать Теней и Вечная Луна. Я никому не желаю такой судьбы. Я вижу, как Кастиан смотрит на тебя. Так же, как в своё время Фернандо смотрел на Галатею.
— Кастиан — не Фернандо, — напряжённо отвечаю я.
— И ты так же на него смотришь, — продолжает она, её брови опускаются под грузом невыносимой печали. — Когда ты ступила на борт моего корабля, я видела твою ярость и жажду мести, но только сегодня я впервые увидела твою любовь. Она напомнила мне о том, что когда-то здесь произошло. Теперь я чувствую себя ужасно старой.
Мои внутренности охватывает паника.
— Что именно произошло, когда Фернандо воспользовался Клинком? Ты показала мне фрагменты, но я чувствую, что это не всё. Ты сказала, что хочешь избежать повторения прошлых ошибок.
Арги закрывает глаза и отворачивается. Она делает шаг вперёд, гравий хрустит под её сапогами. Это как божественная мелодия, зовущая нас обеих.
— Когда ты используешь Клинок Памяти, ты становишься проводником его силы. В твоей власти оказывается божественная мощь, но есть определённые ограничения.
— Я не буду пытаться воскресить мёртвых, — обещаю я.
— А Кастиан? А Лео? Или Лейре?
Осознание этого не должно было так ударить по мне. Я знаю, как работает магия. Знаю, что за огромную силу приходится расплачиваться. Знаю, что у магии мориа есть свои ограничения.
— Как только ты получишь эту силу, Ренаты Конвида уже не будет. И тем, кто любит тебя, включая принца, который смотрит на тебя так, будто весь мир начинается и заканчивается там, где ты, нельзя будет даже пытаться вернуть тебя.
— Ренаты Конвида уже не будет. — Я сглатываю,
Арги убирает прядку волос с моего лица. От этого жеста из моих глаз начинают литься слёзы, потому что передо мной уже лицо не капитана, а моей матери. Улыбающееся, красивое, ждущее моего шага.
— Ты станешь Пустышкой.
Почему-то я всегда знала, что такова моя судьба. Разве не это мне когда-то сказал Мендес?
Что же, меня всю жизнь тренировали как оружие. Только я смогу им стать. Этой войне не нужны сотни жертв.
Только одна.
Глава 23
После очередного сеанса переноса воспоминаний в альманы и ужина я нахожу Кастиана, сидящего на зелёной лужайке за храмом, где ряды можжевеловых изгородей создают преграду свечению храма. Я замечаю шерстяное одеяло, бутылку сидра и спички в его руках.
— Что ты делаешь? — спрашиваю его.
Он отвечает с кривой ухмылкой:
— Пытаюсь зажечь спичку.
Я фыркаю и возвожу глаза к безлунному ночному небу.
— Я имею в виду зачем?
— Я кое-что обнаружил. — Он зажигает огрызок белой свечи.
Я приседаю на корточки рядом с ним и откупориваю бутылку. Пытаюсь пить, не обращая внимания на нервный узел в животе. Правильнее было бы остановить его, сообщить, что я теперь знаю истинную цену спасения наших народов. Но я не помню, когда последний раз видела Кастиана таким оживлённым, таким радостным. Даже в детстве. Он перебирает свои вещи и достаёт знакомый медный купол, размером с его ладони. Альфаро.
— Я забрал его из руин замка, — признаётся Кас, ставя перфорированную полусферу на землю и чуть-чуть разворачивая. — Здесь от него никакого толка. Но прошлой ночью, когда я впервые увидел звёзды, то наконец-то понял, почему созвездие было мне незнакомо — о нём не рассказывают в Пуэрто-Леонесе.
Я прослеживаю его взгляд к небу. Миллионы звёзд мерцают, подмигивая нам, но одна ярче всех. Маринера. На неё мы ориентировались, пока плыли сюда.
— Мэриам назвала его Лапой Льва, — говорит он и усмехается. — Это созвездие соответствует месяцу рождения моей матери.
— Видимо, тебе было суждено родиться львом.
— Интересно, какие ещё тайны хранила моя мать.
— Только мёртвым известно.
— Я скучаю по ней. — Он забирает у меня бутылку и делает глоток. — Я не хочу скучать по ней, но ничего не могу с собой поделать. У меня столько вопросов, но я всё испортил, потому что был зол и творил ужасные вещи. Я всё думал о том, что сказал Лео в Малом Лузо. Теперь я вижу, что причиняю боль женщинам, которых люблю.
— Что ты имеешь в виду?
— Я оттолкнул Нурию, думая, что тем самым защищаю её. Я отказывался прощать собственную мать, потому что хотел, чтобы она страдала так же, как и я все эти годы. Я... Я не хочу причинять тебе боль.