Зораида Кордова — Иллюзионист
Шрифт:
— А ты хорошо знаешь историю, — просияв, отмечает Нурия.
— Мы скоро станем историей, если продолжим бездействовать, — напоминаю я.
Со всех сторон вокруг раскрываются ставни, люди наблюдают за нами из своих пятиэтажных домов.
— Заведём их на Кайе-Оропуро, — решает Кастиан. — Разберёмся с ними там и вернёмся. Лео и Лейре возьмут двух гвардейцев и подготовят суда к отплытию.
Дез задумчиво трёт бороду, как вдруг указывает на Марго.
— Вы с Кастианом должны создать иллюзию.
Принц и Шепчущая хмуро переглядываются,
Леди Нурия оглядывается и произносит:
— Нам надо...
— Остановите их! — прерывает её скрежещущий голос судьи Алессандро. Он проносится меж рядов Чистильщиков, а мы выходим за Нурией на передовую. Едва он узнаёт среди нас свою супругу, ужас изгибает его узкие розовые губы в жуткий оскал. — Живо иди сюда. Не позорь меня при людях.
— Доброе утро, дорогой муженёк, — сладко отвечает леди Нурия. — Я подумала, что надо бы выйти и лично тебе сообщить. Я хочу развода!
Секунду стоит гробовая тишина, которую прерывает взрыв смеха как со стороны гвардейцев Тресороса, так и со стороны Чистильщиков. Алессандро, едва ли не брызжа слюной, орёт во всё горло:
— Леди Нурия присоединилась к мятежникам! Арестуйте её! Арестуйте их всех!
И на этом тихое спокойное утро закончилось.
— Саида, со мной! — выкрикивает Дез. Их магия рябью в воздухе устремляется к нападающим. Несколько солдат замедляются, пытаясь бороться с теми чувствами, что вынуждают их остановиться. Другие же, в том числе Паскаль, бегут дальше. Некоторые люди так привыкли к войне, что буквально живут ею, и ни Саида, ни Дез не могут найти в них ни капли сомнений и миролюбия, которые можно было бы усилить. Но всё же мы справляемся с первой из четырёх шеренг, и солдаты Нурии уже бросаются к следующим.
Алессандро забирается на крышу кареты и выкрикивает указания:
— Взять мою жену и робари живыми!
Что бы он хотел с нами сделать? Каким образом мечтает поиздеваться? Гордился бы им Мендес? Я направляю всю свою злость в кулаки. Краем глаза замечаю, как Кас и Марго сражаются бок о бок. Не могу не вспомнить слова Арги о том, что любовь к нему лишь отвлекает меня. Расправляю плечи, хватаю оружие поудобнее и уверенно бросаюсь на тех, кто с готовностью бы прирезал меня.
Четыре Чистильщика окружают нас с Эстебаном, мы становимся спина к спине.
— Помнишь, как тебя укусили гадюки в каньонах Седоны? — спрашивает слегка запыхавшийся Эстебан.
— У меня до сих пор есть шрам, — говорю я, касаясь отметины на левой руке.
— Отлично.
Он ловит солдата за запястье, останавливая удар. Я вижу, как расширяются зрачки. Так всегда бывает, когда он заглядывает в чей-то разум. Сейчас он может предугадать каждое движение этого солдата. За считанные секунды противник теряет и оружие, и сознание. Сочтя Эстебана большей угрозой, трое остальных набрасываются на него, давая мне возможность напасть на них со спины.
Одна из
— Спасибо, — тяжело дыша, говорю я.
— Ты была права, Рен. Насчёт всего.
— Сражайся, потом извинишься. — Я сжимаю его руку. — Уже две линии!
Мы пользуемся преимуществом, но третья шеренга представляет собой кавалерию из двух дюжин всадников. Гвардейцы Нурии смыкают ряды вокруг неё. Мы могли бы отступить и обойти реку, но сзади нам преградили путь.
— Кас, — зову я, потянув его за рукав.
Жители цитадели Кресценти выходят из своих домов. Они вооружены дубинками, мётлами, кухонными ножами и прочей утварью. Если зрение меня не подводит, то у одной женщины даже щипцы для еды в одной руке и сковородка в другой, и масло капает на мостовую.
— Нурия, — привлекает её внимание Кастиан. Герцогиня поворачивает голову. Древний серебряно-синий флаг Тресороса появляется в одном окне за другим. Люди присоединяются к нам и скандируют её имя, пока всадники пытаются успокоить испугавшихся лошадей. Пехотинцы нападают на нас, а люди отбиваются зубами, ногтями и всем, что попалось под руку.
— Надо напугать их лошадей, — говорю я.
— Эй, львёнок, — кричит Марго Кастиану.
— Не назы... — Кастиан пинает солдата в грудь, разворачивается и останавливает второго, уже собиравшегося раздробить принцу его златокудрую голову, — ...вай меня так.
Марго злорадно хохочет, беря его за руку. Вместе они объединяют усилия, и пульсация их магии ощущается сразу. Высоко над головами поднимается волна, блестящая утренним светом. Под крики толпы: «Слава древним богам! Слава небесам!» — эта волна обрушивается на Кайе-Оропуро.
— Это просто иллюзия, тупое ты животное! — орёт Паскаль на своего коня, и в следующий миг падает на дорогу.
— Последняя шеренга! — кричу я.
Последняя баррикада — это один ряд солдат, отделяющий нас от гавани. Но в этот момент Чистильщики решают перегруппироваться. Паскаль и его отряд готовы снова броситься в бой. Алессандро каким-то образом вновь оказался на передовой.
— Последняя, — тихо повторяет Дез, стирая пот со лба. Поворачивает голову ко мне и подмигивает, как бы говоря: «Всего-то?»
— Вам некуда идти, — орёт судья. — Сложите оружие и сдайтесь, изменники короны.
— Никогда! — выпаливает Нурия, выступая вперёд. — Твоим зверствам пришёл конец.
Я замечаю, как Дез смотрит на неё с восхищением, а потом становится рядом с ней. Мы с Кастианом присоединяемся с другой стороны.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — выплёвывает Алессандро. — Ты всего лишь брошенная подстилка принца.
— Я дочь великих королев! — Голос Нурии рассекает воздух. — Мы остановим Руку Правосудия. И начнём мы, мой дорогой муженёк, с тебя.