Зов Атлантиды
Шрифт:
На него нахлынули воспоминания – мысли, которые он не допускал до своего сознания во время операции, словно рассудок загнал все воспоминания о ней на недосягаемую глубину. День, когда они встретились, как они спорили в Индонезии за считаные часы до того, как он спас Кейт. Тяжелые ранения, полученные им в Китае. И тогда уже Кейт спасла его, практически вернув с того света.
Они шли друг ради друга на настоящие самопожертвования, ставили на кон все, когда ставки были предельно высоки. Это и есть любовь по определению.
В этот момент Вэйл понял: все, что Кейт делала в последнее время, было призвано защитить его.
Когда круглый тамбур распахнулся, Дэвид и Мило, как один, бросились туда.
И тут же расступились, давая дорогу выезжающему плоскому столу.
Открыв глаза, Кейт уставилась в потолок… в недоумении?
Но при виде Дэвида и Мило выражение ее лица изменилось. Она улыбнулась.
Мило переводил взгляд с Кейт на Дэвида и обратно.
– Я очень рад, что вы живы-здоровы, доктор Кейт. А теперь… мне нужно сделать кое-что наверху, – и поклонившись, он ретировался.
Проницательность юноши немало подивила Дэвида. Мило не уставал изумлять его.
Кейт села. Лицо ее посвежело, от кровотечения не осталось и следа, кожа ее буквально сияла. Дэвид заметил крохотный участок прямо за ухом, где «Альфа» сбрил ее волосы, чтобы получить доступ к мозгу.
Кейт поспешно прикрыла это место своей темной прядью и повернула голову, чтобы заслонить его.
– Как ты меня нашел?
– По энергопотреблению.
– Умно.
– А как же иначе. – Присев на жесткий столик, Дэвид обнял Кейт.
– Ты не сердишься…
– Нет.
– Почему? – с прищуром поглядела на него Кейт.
– У меня есть скверные новости. – Дэвид перевел дыхание. – «Альфа» сделал скан перед операцией над тобой. У тебя неврологическое расстройство, не помню, как называется. Ожидаемая продолжительность жизни… «Альфа» мог и ошибаться, но сказал, что от четырех до семи суток.
Кейт не выказала ни тени эмоций.
– Ты знала?
Она лишь молча смотрела на него.
Спрыгнув со столика, Дэвид встал лицом к лицу с ней.
– И давно?
– Разве это важно?
– Давно?
– Назавтра после Чумы.
– Уже две недели?! – воскликнул Дэвид.
– Я не могла тебе сказать. – Соскользнув со стола, Кейт двинулась к нему через разделяющую их дистанцию.
– Почему?
– У меня осталось всего несколько дней. Если б ты знал, каждый день был бы для тебя сущей мукой. Так лучше. Внезапно. Когда меня не станет, ты сможешь двигаться дальше.
– Я не собираюсь двигаться дальше.
– Ты должен. Вот в чем твоя беда, Дэвид. Когда случается что-нибудь скверное, ты отказываешься двигаться дальше…
– Что с тобой происходит? Что это такое? – Он указал на резервуары. – Почему ты умираешь?
– Это сложно, – потупилась Кейт.
– А ты растолкуй. Я хочу услышать это – от начала и до конца.
– Это ничего не изменит.
– Это рассказать ты мне обязана. Расскажи.
– Ладно. Меня зачали в восемнадцатом году. Моя мать умерла от пандемии испанской инфлюэнцы, патоген которой мой отец, помимо своего ведома, выпустил в мир, когда откопал корабль атлантов, заваленный у побережья Гибралтара. Он поместил меня в трубу, где я оставалась, пока не родилась в семьдесят восьмом. А чего я долго не знала – и узнала лишь пару недель назад, – что эти трубы использовались для воскрешения ученых-атлантов в случае внезапной смерти.
– И ты одна из этих ученых.
– Что-то вроде того. Биологически я ребенок Патрика Пирса и Хелены Бартон, но обладаю некоторыми из воспоминаний одной из ученых экспедиции атлантов. И еще я не знала, что Янус…
– Второй член исследовательской группы атлантов.
– Да. Янус стер часть воспоминаний своей напарницы. Я получила лишь некоторые из них. Напарницу Януса убил Арес.
– Другой атлант.
Кейт кивнула:
– Полководец. Беженец с их уничтоженной родной планеты. Тринадцать тысяч лет назад у побережья Гибралтара он пытался уничтожить корабль ученых – этот самый корабль. Но тот лишь раскололся пополам. Янус оказался в западне в отсеке, оказавшемся на марокканской стороне Гибралтарского пролива. Он жаждал воскресить свою напарницу, но у него был секрет, который я постигла лишь две недели назад.
– То есть?
– Он хотел возродить ее без некоторых воспоминаний.
– Испорченные файлы воскрешения.
– Да. Думаю, они о том, что она что-то натворила. Полагаю, это воспоминания о событиях, происходивших на родине атлантов, а может, в их экспедиции.
– К чему же скрывать эти воспоминания от его напарницы?
– Потому что они необратимо повредили ей, преобразили ее.
– А почему ты не знала об этих воспоминаниях прежде? Почему только сейчас?..
– По-моему, ее воспоминания присутствовали всегда, подстегивая меня, влияя на мои суждения. Мое решение стать исследователем аутизма, мое стремление изолировать ген Атлантиды – все это обретает смысл в свете этих подавленных воспоминаний. Но я думаю, они были активированы Чумой Атлантиды. Я смогла увидеть подавленные воспоминания только после последней вспышки.
Дэвид кивнул, побуждая Кейт продолжать.
– Атланты изолировали гены, управляющие старением. У исследователей дальнего космоса они отключены. Процесс воскрешения берет зародыш, затем имплантирует воспоминания и взращивает его до примерно моего нынешнего возраста.
– Затем ты выходишь из трубы, готовая начать с того места, где прервалась, – подхватил Дэвид.
– Правильно. Но со мной такого не случилось. Я была зародышем, плененным внутри тела собственной матери. Я получила воспоминания атланта – те, которые Янус хотел мне вернуть, но труба не могла развить меня до стандартного возраста. Я родилась, как человек, и жила человеческой жизнью. Я накопила свои собственные воспоминания. – Она улыбнулась. – В части их фигурируешь ты. А затем грянула Чума Атлантиды. Полагаю, излучение заново запустило процесс воскрешения, эволюционные компоненты. Этот процесс пытается перезаписать накопленные мной воспоминания, но дает сбой. В процесс воскрешения встроена отказоустойчивость. Если мозг поврежден или воскрешение не удается, труба уничтожает биологические ткани и утилизирует их. И начинает заново.
– Но ты не в трубе.
– Совершенно верно. Но прошитый процесс тот же самый. Мой мозг, а конкретно мои височные доли завершат работу через несколько дней – от четырех до семи, – а затем мое сердце остановится и я умру.
– А ты не воскреснешь?
– Нет. Трубы в этой части корабля уничтожены.
Перед мысленным взором Дэвида встала картина, как четыре трубы растрескиваются и рассыпаются по полу кучей белого праха.
– Так лучше. Если б я воскресла, то была бы в том же самом возрасте, с теми же самыми воспоминаниями и с тем же самым неврологическим расстройством. Исход был бы тот же самый. Я бы умирала несметное число раз.