Зов долга
Шрифт:
— Премного благодарен, — произнес я, и люк с металлическим стуком захлопнулся за нами, водитель дал газу двигателю, бросая машину назад, к относительной безопасности наших позиций.
Было что-то, что я должен был сказать, подумалось мне, что-то важное, но мне никак не удавалось сообразить что. Затем туман наконец закружился вихрем, и больше меня не интересовало уже ничего.
Примечание редактора
По весьма понятным в данных обстоятельствах причинам Каин продолжает свой рассказ о событиях после почти трехдневного перерыва. Подобные промежутки в его мемуарах, конечно, не являются редкостью, и я обычно стремлюсь восполнить их, когда попадаются источники, которые предоставляют соответствующий материал. Хотя следовало бы отметить, что в очень редких случаях подобные вставки являются действительно важными. И в очередной раз я ощущаю необходимость принести свои извинения за то, что включаю в текст еще одну попытку Дженит Суллы насилием призвать готический язык к повиновению, но ее положение на периферии деятельности Каина позволило ей оставить для нас текст, позволяющий очертить более широкую картину событий, таких, на которые сам Каин редко обращает внимание.
Из произведения «Как феникс, вставший на крыло:
Весть о том, что наш отважный комиссар пал в бою, была встречена нами со смесью неверия и ужаса. Всем нам пришлось уже терять дорогих друзей и соратников, конечно же, потому как такова судьба простого солдата и каждый из нас был в равной мере готов положить свою жизнь на службу Императору, но сердца наши заледенели внутри нас при первом же намеке на столь болезненные вести.
Голос оператора вокса заметно дрожал, когда он сообщил мне о той передаче, которую он только что получил, и я должна признать, что сама едва сумела удержать крик горя. Комиссар Каин выковал и закалил 597-й, и его вдохновляющие лидерские качества вели нас от одной победы к другой, даже против самых безнадежных обстоятельств. Но не только по этой причине он воплощал в себе все то доброе, что было в нашем полку. В подобные моменты величайшего напряжения я всегда понимала, что вспоминаю неисчислимые примеры его никогда не подводящей смелости, постоянной заботы даже о самом ничтожном солдате и те многие разговоры с ним, в которых его врожденное доброе расположение и его очевидное уважение к моим качествам лидера сделали столь многое, дабы укрепить мою веру в те смутные времена, когда доля неуверенности в себе угрожала ослабить мою эффективность как командира.
Оттого с немалым облегчением мы восприняли радостные вести от медика четвертого отряда, который осмотрел комиссара и объявил, что жизнь его вне опасности. Конечно же, должно потребоваться много большее, чем кучка тиранидов, чтобы отдать последнюю дань столь прославленному воину! Благородный комиссар, как оказалось, претерпел небольшую травму головы, последствия которой были отягощены ядовитыми парами тиранидской желчи.
«Химера», несущая его находящееся без сознания тело к безопасности, прибыла к нам спустя краткое время, и я, не теряя времени, обеспечила его возвращение на Хоарфелл первым же транспортным челноком, что доставил подкрепление, и произошло это менее часа спустя. К тому времени в наших рядах было уже довольно много и других раненых, которые составили комиссару компанию, но те из нас, кто не пострадал или был ранен легко и мог продолжать исполнять свой долг перед Его Священным Величеством, продолжили настойчиво защищать Ацеральбатерру и в итоге, милостью Императора, одержали победу над врагом.
Не нужно и говорить, что комиссару Каину должна принадлежать б о льшая часть славы за эту замечательную победу, потому как именно он, единолично, уничтожил двух из пяти тиранов, что направляли массу копошащейся мерзости, осаждающей нас со всех сторон. Лишенный направляющей воли этих существ, рой стал терять связность действий, а оставшиеся низшие существа были слишком малочисленны, чтобы эффективно координировать его, и то, что до тех пор казалось несокрушимым наступлением, начало спотыкаться.
Что же касается лишенных всякого разума солдат СПО, вмешательство которых столь дорого обошлось комиссару, их судьба покрыта тайной. Преданные прежде всего праведным воительницам Адепта Сороритас, на помощь которым они и пришли со столь пагубными последствиями, они оставались позади, дабы прикрыть отступление святых Сестер столько, сколько могли. Если кто-то из них и выжил, я об этом не могу сказать с уверенностью, потому как сама была занята тем, чтобы обеспечить наиболее эффективное развертывание наших сил, и своей очевидной заботой о благополучии комиссара Каина.
Как бы ни обстояли дела, я об этом не знаю, но предполагаю, что все спасшиеся должны были благодарить его за избавление от смерти. Потому как сколь бы лишенным набожности ни показалось мое заявление, но я полагаю, что нашему благородному комиссару они должны были быть благодарны за него не меньше, чем самому Императору.
Из издания: «Периремунда сегодня: новости, важные для нашей планеты», 287.933.М41:
Периремунда спасена!
Тираниды бегут, Флот спасения прибывает!
Стоическая оборона наших осажденных сограждан была вознаграждена сегодняшней ночью долгожданными новостями о том, что экспедиционный корпус, высланный с Коронус Прайм, только что вышел из варпа на окраинах нашей системы, и эта могущественная флотилия военных судов в настоящий момент уже защищает наш возлюбленный родной мир от нависшего над ним ужаса. И более того, война на поверхности также приняла положительный оборот с прибытием двух свежих батальонов, ветеранов Имперской Гвардии, жаждущих подчистить тех оставшихся нарушителей наших границ — тиранидов, что продолжают марать собой священную землю нашей благословенной Императором планеты. Располагая столь могущественными силами, мы можем быть уверены в том, что тот день, когда Периремунда будет навек очищена от заражения ксеносами, является лишь вопросом времени.
В своем полном и честном интервью губернатор Писмайр прокомментировал это так: «Ну надо же, это хорошие новости. А вы уверены? Вам кто сказал?»
Коммюнике 47783/320/34598543, датировано 292.933.М41:
От кого: Адмирал Бове, командующий экспедиционным корпусом Флота «Божественное вмешательство».
Кому: лорд-генерал Живан, командующий имперскими наземными силами, система Периремунды.
Я рад доложить, что развертывание сил Флота прошло согласно плану и восемь независимых флотилий, состоящих из крупных: боевых кораблей и кораблей конвоя, находятся в готовности к перехвату приближающегося флота-улья непосредственно после его выхода из варпа. Транспортные суда на подходе и начнут десантировать войска в течение часа. Я уверен, что вы найдете им применение.
Наши астропаты не могут сказать с уверенностью, потому как тень в варпе по-прежнему скрывает собою все, но предположительно основная часть флота-улья тиранидов прибудет не ранее чем через день или два, так что вам лучше закончить развертывание в самые краткие сроки.
Надеюсь, когда пыль уляжется, мы сумеем встретиться, чтобы пропустить по стаканчику и сыграть партию в регицид.
С наилучшими пожеланиями,
Из произведения «Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке) 101.М42:
Первые залпы решающей битвы за Периремунду должны были вот-вот прозвучать, и, когда буря эта разразилась вокруг нас, я поняла, что размышляю о том, насколько комиссар Каин должен был находить раздражающим то, что доблестный воин оказался заперт в медицинской палате, в то время как остальная часть полка отправилась на битву с ксеносами.
Сражение началось, конечно же, в глубоком космосе, где органические корабли флота-улья были извергнуты из варпа, будто даже это омерзительное пространство не способно переварить ту мерзость, каковой являются тираниды, и были встречены сливками Имперского Флота. Битва, которая прогремела в вечной ночи между звезд, должна была,
Хотя боевой дух экипажей этих кораблей оставался неизменно высоким, само по себе количество организмов тиранидов, которые стояли против них, в конце концов начало сказываться точно так же, как это происходит, когда наземные формы этих чудовищ встречаются с неослабевающей обороной Имперской Гвардии. Адмирал Бове весьма разумно сосредоточил преимущественную часть огня своих линейных кораблей против наиболее гигантских особей, намереваясь таким образом уменьшить эффективность флота в целом, что оставило более мелких тиранидов крейсерам и кораблям эскорта его Флота. Как бы успешны они ни были в выполнении своей задачи, весьма большое число этих коварных организмов сумели пробраться через кордон и, как мы и опасались, начать высеивать споры на поверхность планеты.
По нашей огромной удаче, преимущественная часть этих смертоносных семян упала в пустынные земли между плато, и лишь относительно немногие приземлились в обитаемых местностях, многие из которых уже получили защиту в лице гарнизонов Имперской Гвардии, ничуть не менее способных в битве, чем тот, с которым мне выпала честь служить. Достаточно сказать, что какие бы надежды на легкую победу зловредный, нечеловеческий разум флота-улья ни питал, его ждало жестокое разочарование. Одно плато за другим оказывалось способно отразить вторжение, в то время как те населенные центры, что имели несчастье рассчитывать на Силы Планетарной Обороны, были эвакуированы со всей возможной поспешностью.
На Хоарфелле, я должна с удовлетворением заявить, дальновидные приготовления полковника Кастин оказались более чем достаточны для обороны, и лишь один раз вторжение преуспело в том, чтобы поставить наши позиции на Дариене под серьезную угрозу.
79
Учитывая часто повторяющиеся упоминания Каина о едва ли не постоянной плотной облачности над Хоарфеллом, могу спокойно сообщить, что Сулла здесь преувеличивает для драматического эффекта. Читатели, которые желают получить более точное описание битвы в космосе, отсылаются к главе 87 произведения «Прихлопнуть рой: эволюция тактики Имперского Флота в противостоянии флотам-ульям» за авторством Леандера Касмидеса.
Глава двадцать первая
— Это мог быть просто несчастный случай, — произнесла Кастин, хотя в голос ее вплеталась слабая нотка сомнения. — Вы сами говорили, что они совершенно истощены, и СПО никогда не были самыми лучшими солдатами в Галактике, если уж на то пошло.
Броклау кивнул и передал мне чашку с танной, которую я принял, благодаря свои аугметические пальцы, которые позволили мне держать ее достаточно крепко, чтобы пить не проливая. Этим утром мне наконец стало муторно от всех уколов и дурного обращения наших медиков — несмотря на очевидно привлекательные моменты моего недомогания, такие как возможность валяться на койке в то время, когда полк сражается с последними из вторгшихся тиранидов без моего участия, — и мне все-таки удалось подняться на ноги, стараясь не обращать внимания на волны тошноты, которые продолжали одолевать меня каждый раз, когда я слишком резко поворачивал голову. Мою врожденную паранойю терзала мысль, что тираниды могут наступать на наш гарнизон, пока я валяюсь в лазарете, ни о чем не подозревая и страдая лишь от того, что было не хуже обычного жестокого похмелья. Подозрение это разрослось до такой степени, что ничто уже не могло успокоить моего предчувствия надвигающейся беды, кроме короткого путешествия на командный пункт, где я мог лично проверить тактическую обстановку.
— Я бы не советовал, — сказал мне тогда хирург, держа перед моим лицом пальцы, которых было слишком много, и расплывчатых. — Сотрясение — непростая штука. — Он кивнул на пару аугметических пальцев на моей руке. — Мозг вы не замените так же легко, как вот их.
— Постараюсь не забывать о такой возможности, — коротко отозвался я и улыбнулся, чтобы сгладить невольную резкость ответа. — По крайней мере, пока мозги мои остаются в сохранности.
— Ну что же, если вы так решительно настроены… — сказал хирург, пожимая плечами.
Я, честно говоря, ожидал, что споров будет больше; лишь позже на меня снизошло озарение: благодаря моей незаслуженной репутации он должен был принимать как должное, что мне до зуда хочется попасть на передовую так быстро, как только возможно, и что я должен быть не в настроении принимать «нет» в качестве ответа. Либо это, либо он не мог упустить представившуюся наконец-то возможность избавиться от угрозы уже своему здоровью, каковую представлял собой Юрген, самочинно разбивший бивуак в коридоре возле моей палаты. Через секунду или две после того, как мой нос отметил присутствие моего помощника, явившегося с чистой одеждой и моим верным оружием, я уже скинул ноги с койки и начал ощущать все большее удовлетворение от собственного решения.
Но после того как мы покинули госпиталь, я начал сомневаться в мудрости оного, когда первый заряд холодного ветра, весьма умеренного по стандартам Хоарфелла, заставил меня покачнуться, едва только внешние двери закрылись за нашими спинами. Юрген протянул мне руку для опоры, которую, с простительным колебанием, я принял — поразмыслив, что по меньшей мере нахожусь от него выше по ветру, да и для боевого духа полка, не говоря уже о моем статусе Героя Империума, будет совсем не полезно, если я хлопнусь на задницу прямо перед окнами госпитального здания, развлекая скучающую там солдатню.
— Теперь уже не очень далеко, — заверил меня Юрген и отвел к уютно обустроенной представительской машине, которую он где-то раздобыл, заранее предположив — и очень верно, — что я не в состоянии (и настроении, если уж на то пошло) болтаться в кузове очередной «Саламандры».
Я устроился на мягком сиденье и невольно вспомнил о памятном путешествии в лимузине Киша, хотя, конечно же, данная машина ни в какое сравнение не шла с почившим персональным транспортом арбитра.
Когда Юрген выруливал от края тротуара, я понял, что в мельчайших деталях вспоминаю ту поездку как первую попытку покушения на меня. По крайней мере в тот раз мотивы моих неудавшихся убийц были вполне прозрачны. В действительности именно Киш был той целью, которую они преследовали, а я оказался просто жертвой неудачного стечения обстоятельств и путаницы.
Другие попытки отнять мою жизнь, конечно же, были совершенно иными, с очевидным намерением убить именно меня, в чем не оставалось и тени сомнения, но, как ни старался, я все еще не мог представить себе причины, почему техножрец-отступник мог бы сговориться с культистами Хаоса.
Или, если уж на то пошло, почему кто-то из них дает себе труд устранить меня, не представляющего для них никакой существенной угрозы. Ну что ж, по крайней мере, никто из них не предпринял второй попытки.
И тут ладони мои начали зудеть. Солдаты СПО с ракетной установкой, конечно же, могли просто переволноваться в боевой обстановке или просто слажать, но они все равно были на волосок от того, чтобы убить меня, и таким способом, в котором никто не заподозрил бы преднамеренности, если, конечно, не обладал разумом столь же параноидальным, как мой.