Зов издалека
Шрифт:
— Смертельно.
— Это погода… мало света. Скоро придется надевать шахтерские лампы.
— Не надо играть в бодрячка. Ты знаешь, в чем дело.
Винтер провел ладонью по липу.
— Она спрятала этот окурок намеренно, — сказал он.
— Что?
— Она спрятала этот окурок намеренно. И подальше, чтобы Бремер не нашел. Чтобы его мог найти только Бейер с ребятами.
— Она что, была ясновидящей?
— Весьма вероятно… Она жила в аду и понимала, что может быть еще хуже.
— Скоро узнаем, ее ли слюна… ЦКЛ обещала ответить побыстрей.
Перед тем как попросить в прокуратуре постановление об обыске, он поговорил с Бейером. У того был совершенно загнанный вид — устал от ругани со все той же Центральной криминалистической лабораторией в Линчёпинге.
— А мы имеем право? И что, Вельде на это пойдет?
— Предварительное согласие я уже получил.
— Вот это да! — Бейер посмотрел на него с искренним удивлением.
— Вопрос не в этом… А в том, возможно ли это вообще. Я хочу знать твое мнение, как эксперта.
— В настоящий момент я воспринимаю эту историю как лишнюю нагрузку.
— Возьми себя в руки, Йоран. Я хочу знать вероятность.
— Отпечатки пальцев через двадцать пять лет… Значит, ты хочешь, чтобы мы сорвали обои, обнажили один бог ведает сколько слоев старых обоев… три… а может, и пять и попробовали найти на последнем слое… или, еще того чище, на одном из промежуточных… отпечатки пальцев?
— А может, там всего один слой. Верхний. И тогда все упрощается.
— Не забудь, что мы должны прочесать всю эту здоровенную халупу.
— Не забываю… Но я хочу понять, можно ли технически найти отпечатки.
— Честно говоря, не знаю, Эрик. Не знаю. Нигде не слышал и не читал о подобном. Ты спросил насчет вероятности… я тебе скажу так: малая. Может быть, даже ничтожная.
— Почему?
— Обойный клей, я думаю, попортил все отпечатки. Тем более за такое время. Проникновение влаги…
— И ты можешь дать руку на отсечение, что мы ничего не найдем?
— Ты с ума сошел! Я никогда не даю руку на отсечение… Еще чего!
— Тогда я хочу, чтобы ты попытался. А ты сам — хочешь попытаться?
— Я вот что скажу… Дело было двадцать пять лет назад. В то время многие еще клеили под обои старые газеты. И тогда есть шанс. Если кто-то берет газету потными руками, отпечаток может сохраняться и двадцать пять, и тридцать пять, и пятьдесят лет. У нас есть хороший метод, если ты помнишь из лекций. Нингидрин.
— Отлично… но ты не ответил на мой вопрос.
— Ладно… попытаемся.
— Датчане делают то же самое.
— Как это?
— Они еще не давали о себе знать. В любую минуту объявятся. Они обдирают обои в дачном домике в Блокхусе.
— То же самое? И что они хотят найти? Конкретно?
— Отпечатки… Вообще следы тех времен. Мы знаем, что Хелена там была. Подумай, а если Бремер тоже там был? Мы же можем доказать это! Мы можем доказать, что Хелена Андерсен еще ребенком была в доме Бремера! И когда стала взрослой!
— Если нам это удастся, поедем в Вашингтон читать лекции в ФБР. Значит, ты хочешь, чтобы этим занялся не кто-нибудь, а твой покорный слуга…
— Ты лучше всех ФБР, вместе взятых.
— Грубая лесть — самая действенная, — мрачно сказал Бейер, не выдержал и улыбнулся.
В Эдегорде дул сильный пронизывающий ветер. Казалось, старый покосившийся дом вот-вот рухнет под его напором. Небо заволокло тучами, такими густыми, что походило на сумерки. Ночь средь бела дня, подумал Винтер. Он стоял у ветряной мельницы. Крылья ее теперь крутились, причем то в одну, то в другую сторону — ветер все время менял направление. Казалось, даже лес подступил ближе к хутору.
Биргерссон вышел из дома. Рядом с ним был Велльман, и это само по себе являлось сенсацией.
— Как тебе удалось избавиться от прессы? — спросил Велльман.
— Я думал, это ты устроил.
Велльман пропустил его ответ мимо ушей и огляделся.
— Жутковатое место. Эдегорд. Более подходящего названия не придумаешь.
— Кто-то копал в подвале, — сказал Биргерссон.
— Что? — Велльман удивленно поднял бровь.
— Я говорю, кто-то копал в подвале, причем недавно. — Биргерссон поднял глаза к небу. К уже и без того драматичной симфонии ветра присоединился рев садящегося лайнера.
— О Боже, — сказал Велльман. — Я сплю, что ли?
— Добро пожаловать в реальность, — произнес Биргерссон тоном человека, уже давно пребывающего в этой реальности.
«Что ты знаешь о реальности? — подумал Винтер. — Для тебя реальность — мои рапорты, которые ты исправно рассовываешь по одному тебе известным ящикам».
— А это что? — спросил Велльман, показывая на ветряную мельницу.
Биргерссон посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Ветряная мельница. Кто угодно скажет, хоть под пыткой.
— Я не кто угодно, — возразил Велльман. Вид у него был такой, будто он вот-вот заплачет.
— Я поеду с тобой, — сказал Биргерссон, увидев, что Винтер пошел к машине. Велльман уже отбыл в управление.
Они ехали лесом. Винтер видел этот лес через призму рисунков цветными мелками и фломастерами. Девочка рисовала не лес, а его суть, отчего рисунок казался еще более натуралистичным, чем сам лес.