Зов издалека
Шрифт:
— Ты же понимаешь, что мы не можем держать этого сукина сына, если не выплывет ничего нового, — негромко сказал Биргерссон.
— В нашу работу входит также исключение подозрений, — напомнил Винтер. — Этому я научился у тебя, Стуре.
— Ты что, подготавливаешь себя к неудаче?
— Это тоже входит в работу.
— Твоя цепь доказательств красива… несомненно, красива, но тонковата.
— Хорошо сказано.
— Кончай, Эрик.
Он выехал на шоссе и прибавил скорость.
— Этот умник, по-видимому, верит в реинкарнацию, — возмутился Биргерссон. — Собственно, нам следовало бы его остановить.
— Я сегодня допрашивал Буландера, — сказал Винтер. — Этого байкера, устроившего стрельбу в Хисингене.
— Я знаю, кто это. Не забывай — я твой шеф.
— Он, конечно, молчит как партизан, но связь просматривается совершенно отчетливо. Я попытался сосредоточиться и прочитал материалы. Многие из имен в деле так или иначе с ними связаны.
— С кем?
— С организациями. С «братствами». С байкерскими бандами. Я говорю «с ними», потому что их много.
— И?..
— И все. Дальше мы не продвинулись. Все это есть в рапортах. Можешь их архивировать, Стуре. Мы видим связь и больше ничего не можем доказать. Прокрутили все файлы вперед, назад, вправо и влево… Да, вот еще — ты ведь знаешь о Бригитте Делльмар, о Дании и о том, что мне там угрожали… Возможно, угрожали.
— А здесь ты ничего такого не замечал?
— Нет… хотя исключить не могу. Вспомни про Якобссона… У нас есть еще один пропавший.
Они подъезжали к перекрестку на озеро Дель. Биргерссон посмотрел на воду и парковку и устроился поудобнее.
— Пресса теряет интерес к девочке, — сказал он. — Это нехорошо. Вообще… с прессой всегда нехорошо. Когда следствие начинается, они как геморрой в заднице, не знаешь, как избавиться, а потом теряют интерес… и тогда кажется, что преступление так и не будет раскрыто.
— Будет, — заверил Винтер. — А пресса опять оживилась. После Бремера.
Винтер позвонил в дверь сестры Бремера. На этот раз он не предупредил о приходе. На улице шел сильный холодный дождь. Ноябрь на пороге.
Никто не открыл. Он позвонил снова и прислушался. Ни звука. Позвонил в третий раз и услышал какую-то возню. Замок повернулся, и дверь приоткрылась. Она молча смотрела на него несколько секунд.
— Это опять вы?
— У меня есть еще пара вопросов.
Старая женщина тяжело вздохнула. Она сидела в своем кресле-каталке совершенно неподвижно.
— Я спала, — пояснила она. — Я часто сплю в кресле, когда одна… пока моя помощница обслуживает таких же никому не нужных стариков, как я.
— Могу я войти?
— Нет. — Она по-прежнему не двигалась. Шевелились только губы, как в плохом мультфильме. — Если у вас только пара вопросов, можете их задать.
— Кое-что насчет прошлого вашего брата…
— Я все забыла. И нечего спрашивать. Я спала.
— Значит, придется зайти попозже.
— Никакого смысла.
— Это важно, — твердо сказал Винтер. — Зайду попозже. Позвоню, и мы договоримся о времени.
Прошло еще тридцать шесть часов. Винтер вновь допросил Бремера. В конце концов у него появилось ощущение полной бессмыслицы происходящего. Слова, слова… ничем не наполненные, пустые слова. Он опять перечитал протоколы. «Наберись терпения», — сказал Бейер.
И наконец Бейер позвонил. Прямо из Эдегорда.
— Есть второй слой обоев… не знаю, какой давности, но на них имеются отпечатки. Это вполне могут быть пальцы Бремера, если он сам клеил обои… и тогда мы не сдвинемся с места. Но может быть кто-то другой. Отпечатков мало… и к тому же они маленькие.
— Маленькие? Что значит — маленькие?
— Маленькие — значит, маленькие. Небольшие. Неполные. Кроме того, сказать ничего не могу. Тысяча факторов — годы, влажность, клей… Ты теперь в курсе, так что дай нам немного времени. Обещаю поторопиться. Но не жди слишком многого.
— Подумай о лекциях в Вашингтоне, — сказал Винтер и повесил трубку.
60
Винтер уже собрался начинать новый тур допроса, как на столе зазвонил телефон. Тон Микаэлы Польсен был совершенно нейтральным.
— На втором слое обоев обнаружены отпечатки. Но техники говорят, не подлежат анализу. Разрушены клейстером.
— Ясно… этого следовало ожидать. Иначе все было бы слишком уж хорошо.
— А у тебя как дела?
— В Швеции клейстер похуже. Но в чем-то и получше. Не такой ядовитый, как в Дании. Ребята что-то нашли.
— Серьезно? — Судя по голосу, она оживилась. — А что?
— Пока не знаю.
— Наши тоже еще не закончили. Решили ударить тяжелой артиллерией… я имею в виду в буквальном смысле тяжелой. Тяжелые металлы… свинцовые белила. Они прилипают даже к жирным поверхностям.
— Свинцовые белила? Они же запрещены.
— В Швеции запрещены, в Дании — нет. Хотя надо запретить… и на практике так и есть. Но на этот раз мы готовы рискнуть.