Зов Ланелы
Шрифт:
– Ну, и где же хорошее отонарское пиво? – спросил я шутливо, стараясь скрыть возникшую неловкость.
– Так ведь ты же не за пивом пришёл! – Зи хитро улыбнулась и, прищурив свои огромные глаза, чуть склонила голову на бок.
– Вообще-то от пива тоже не откажусь! – продолжил я в том же игривом тоне. – Или пошутила?
– Какие же вы всё-таки все, мужики, одинаковые! – преувеличенно-огорчённо вздохнула Зи. – Вам бы только пива набулькать полный живот! Будет, будет тебе пиво отонарское, только сначала сыночка мне
Она подобрала платье до пояса, повернулась и легла грудью на столик. Нижнего белья Зи не носила. Я опешил. Конечно, я знал о здешней простоте нравов. И о том, что к сексу здесь относятся без всяких предубеждений и ханжества. Но не до такой же степени!
– Что стоишь? Не нравится? – оглянулась Зи через плечо.
– Отчего ж? Девушка ты милая, и прелестями не обижена…
– Так чего ж стоишь столбом?
– Да как-то… не привык я вот так-то… А пообниматься-поцеловаться?
– Ишь чего захотел, бесстыдник! Как же, буду я целоваться с первым встречным-поперечным! Для этого надо, чтобы любовь была!
И чувствовал я себя в этот момент – дурак дураком! А потому даже обрадовался, когда зашуршала, открываясь, заслонка оконца в перегородке, и показавшийся в нём Кавни громко и встревожено зашептал:
– Слышь, Ланс, попутчик у нас объявился. Один из тех, что нас только что ограбить пытались.
Я спешно выглянул наружу из бокового окошка. Рядом с фургоном, спрятав кисти рук в рукава мешковатого одеяния и то и дело швыркая конопатым носом, хлюпал сапогами по грязи юноша, отказавшийся отдавать свой лук, который сейчас висел у него в чехле за спиной.
– Далёко ли путь держишь? – поинтересовался я.
Он подошёл поближе к фургону, взялся рукой за его край и, открыто глядя мне в глаза, без предисловий попросил:
– А вот возьмите меня с собой!
– До Суродилы?
– Нет, не то чтоб до Суродилы… Назавсегда возьмите!
– Что, больше не хочется быть привольным?
– Да я и не хотел никогда! Деться было некуда… А фигляром давно мечтал стать, только мамка вот всё болела, бросить её не мог.
– А сейчас бросаешь?
– Померла она, неделю как…
– Соболезную. Только вот по вопросу трудоустройства – это не ко мне, а к сетрику. Кавни, проводи собеседование!
– А что ты делать-то умеешь-то? И как тебя звать? – спросил выглядывающий с козел сетрик. Весь наш разговор он слышал, и в курс дела его вводить не требовалось.
– Зовут меня Реди из Атрока. Я песни петь умею!
– Что ж, спой. Послушаем, Реди из Атрока, каков ты певец.
Парнишка откашлялся и во весь голос грянул:
«Как во город Суродилу
Купцы-гости заходили,
Похвалялися товаром,
Отдавали не задаром!»
– Довольно, довольно…– поморщившись, махнул рукой Кавни. – Голос у тебя, конечно, звонкий, но таких
– Ага! И поёшь ты не в лад! – добавила высунувшаяся из-за моего плеча Зи. – Хотя мордашка у тебя о-очень миленькая!
– Ну-ну, голову-то не вешай! – приободрил паренька сетрик. – Может, ещё чего умеешь?
– Стрелять умею, – хмуро ответил юноша. – Только вот фиглярам это умение не надобно.
– Не скажи! – возразил я, с тайным облегчением выпрыгивая из фургона на дорогу. – А ну-ка, Кавни, останови караван!
Я взял одно из яблок, которыми жонглировал Кавни, и шагов на пятнадцать отошёл в сторону от дороги к ближайшему дереву. Прислонился к стволу и поставил яблоко себе на темя. Глазами показал на него пареньку:
– Стреляй!
У Кавни округлились глаза, Зи в ужасе прикрыла рот ладонями. А Реди не спеша достал лук, натянул тетиву. Затем расчехлил колчан, быстро выхватил стрелу и, практически не целясь, выпустил в мою сторону. Зи успела взвизгнуть.
В случае чего увернуться я бы успел, поэтому промаха не боялся. Но отклоняться и не потребовалось: стрела уверенно пронзила яблоко точнёхонько посередине. Я отошёл на пару шагов, взглянул на пришпиленный к дереву фрукт, поднял брови и развёл руками, демонстрируя немое восхищение. Реди коротко улыбнулся, так же быстро достал вторую стрелу и послал вослед за первой.
«М-да, о таком я только читал, – подумал я, разглядывая результаты выстрела: вторая стрела расщепила первую. – В книжках про Робина Гуда!»
Переведя взгляд на Кавни, я спросил его:
– Фирисет, сетрик?
– Фирисет-то, оно, конечно, полный фирисет, – в некоторой озабоченности тот полез рукой в дебри своей шевелюры. – Только ведь этого фирисета всего лишь на одно выступление и хватит.
– Это почему же?
– Да потому. Выступим мы, к примеру, в той же Суродиле, а потом разведут нас за белы рученьки по разным местам. Его, за стрельбу меткую, в воинство лад-лэдское, хочет он того или нет, а меня – в узилище, где расспрашивать будут с превеликим пристрастием: для чего в фиглярском караване оружие имеется? Уж не привольные ли мы, под личиной фигляров спрятавшиеся?
– Не хочу я в воинство! – испуганно воскликнул Реди. – Не любо мне людей жизни лишать!
– А что любо?
– Любо по свету бродить, разные края и земли видеть. Людей потешать.
– Конечно, решать тебе, – обратился я к Кавни, – но я бы на твоём месте парнишку взял. Мне кажется, такой бы пригодился.
– Пригожусь, дяденьки! Ей-ей, пригожусь! Непременно научусь какому искусству! А пока так и на охоту могу ходить, дичь к столу промышлять…
– Ну, пусть так и будет, – согласился сетрик. – Иди в последний фургон. Скажешь Годо, что я велел тебя приютить.