Зов любви
Шрифт:
И если все же оба решились пережить еще раз ночь влюбленных там, где родилась их любовь, то не потому ли, что они пытаются оживить притупившиеся чувства? И возможно ли вдохнуть жизнь в уже бездыханную любовь? Только эта четвертая ночь в гостинице может принести ответ: либо это будет возобновление отношений, дающее желание прожить вместе еще год в любви, либо окончательный разрыв, и тогда назавтра они расстанутся на рассвете навсегда.
Правда состояла в том, что их совместное существование становилось обыденностью, за исключением этой ночи в комнате с глициниями: все остальное время перестало быть для них любовным приключением и пылкие чувства уступали место монотонному сожительству. Конечно, они еще не дошли до той степени, когда ложатся в постель, чтобы выполнить супружеский долг, но тем не менее их любовные игры являлись скорее остывающей привычкой, чем жарким,
Свою главную ошибку Ален видел в том, что в течение этих трех лет Хадиджа жила в его доме. Надо было видеться реже, чтобы предоставить возможность обоим переживать это сладостное чувство томления и ожидания. А Хадидже это позволило бы сберечь чарующую таинственность, исходящую от нее, и которая так его очаровала с первой встречи. Вина Алена состояла и в том, что он сразу же пожелал открыть ее тайну, а затем полностью проникнуть в нее. И вот настал день, когда он больше не находил в ней ничего таинственного, кроме того, что сам начал изобретать, требуя от любимой появляться в восточных нарядах и в сари, с замысловатыми прическами, подчеркивающими ее чувственность, завязывать причудливо ее красивые, длинные волосы, краситься так, как это делают лишь женщины Северной Африки и Среднего Востока; она и жила в интерьере, низкие столики и ковры которого составляли основу меблировки; пела она арабские песни, в которых ему нравилась их чувственная, терпковатая поэзия, хотя он не понимал их смысла, не зная ни слова по-арабски. Единственно, чего не надо было требовать, это то, чтобы она оставалась мусульманкой, рожденная ею, она не нуждалась в изменении религиозных чувств и навсегда останется мусульманкой... А все остальные аспекты ее таинственности он постарался воссоздать тщательно и терпеливо, забыв, что придет день, и гораздо раньше, чем он об этом догадывался, когда эта тайна, склеенная из отдельных фрагментов, рассыпется. И этот день пришел, сметая осколки желанного счастья. Теплилась одна только маленькая надежда, что ночное свидание у истоков рождения их любви снова заставит разгореться пламя их страсти, которой они так жаждали!
Эти мысли, промелькнувшие в его голове за несколько мгновений молчания, были так же быстры, как и ее размышления. Пользуясь нависшей тишиной, Хадиджа тоже переживала в своей памяти все то, что она передумала за этот день ожидания до той минуты, как она покинула дом, чтобы отправиться на их свидание.
Она тоже испытала чувство необходимости поставить точку. К чему привела ее их совместная жизнь? Вопреки всем ее ожиданиям она понимала, что не дождалась желанного настоящего счастья. И если первые два года прошли относительно быстро, то третий год тянулся для нее ужасно долго. Сегодня, перед этим традиционным свиданием в гостинице, она почувствовала себя чужой в этой стране, во Франции, и сама не зная почему, она начала ненавидеть Париж. Для нее он стал теперь чужим и нелюбимым, как любой другой город мира, кроме столицы ее родной страны. Это даже казалось нелепым: ведь когда-то она испытывала благодарность к Парижу, открывшему ей столько сторон жизни, которые остались бы для нее недоступными, останься она у себя на родине.
Родина? Она оттуда почти сбежала шесть лет назад, как только возраст позволил ей самой решать свою судьбу, и она устремилась во Францию, явившуюся для нее сказочной страной, давшей ей счастье свободной женщины. У нее на родине с женщиной не считаются или считаются очень мало!
Первые два года ее пребывания во Франции были для нее полны трудностей и неожиданностей, единственной пользой которых было приобретение жизненного опыта, которого до того у нее практически не было: у нее на родине девушки и женщины из порядочных семей жили взаперти и общались только между собой. Они практически не соприкасаются с традициями и обычаями других стран. Оказавшись в Европе, дышавшей смелой свободой и утонченным вольнолюбием, она с жадностью принялась изучать привычки и удовольствия новой, непривычной жизни, старалась полностью насладиться плодами западной цивилизации. Как большинство женщин ее национальности, Хадиджа возмещала определенную узость кругозора арабской женщины безошибочным, почти мистическим инстинктом, позволявшим в несколько мгновений учуять намерения и желания мужчин.
Сейчас ее беспокойство вращалось вокруг одного-единственного вопроса, она спрашивала себя, хватит ли ее чар для того, чтобы удержать возле себя этого мужчину другой расы, с которым она прожила три года. К ее чарам прежде всего надо отнести ее красоту, основной козырь, благодаря которому у мужчин возникает желание иметь возле себя красивую женщину в качестве жены или любовницы. Второй козырь, используемый виртуозно ею, это качество, присущее всем женщинам Востока – воображение, фантастическое воображение, позволявшее сочинять и рассказывать удивительные истории. Как она любила их рассказывать, не забывая, впрочем, что самые знаменитые куртизанки спасали свою жизнь именно благодаря сказкам, сочиняемым ими каждую ночь...
За три года жизни с Аленом количество этих историй давно уже перевалило за рубеж тысячи и одной ночи: не было ни одного вечера, особенно в первые месяцы их любви, когда она не рассказывала бы одной из этих чудесных историй, которые делали прекрасным и поэтичным каждый день жизни, каким бы обычным он поначалу не казался. Даже проявления любви в их интимной близости, которые сами по себе являются сладчайшими минутами счастья, благодаря ее неисчерпаемому, вдохновенному воображению достигали таких вершин экстаза, которые вряд ли какая другая женщина может дать ощутить своему возлюбленному. Это было ее самое сильное чарующее средство воздействия на этого француза, с которым ее связала судьба. Но в этом была и ее слабость: в тот день, когда она не могла сочинять прекрасных историй, или, особенно, если ей не хотелось их рассказывать этому мужчине, смуглая Хадиджа теряла добрую половину своих чар восточной женщины.
Уже в течение нескольких месяцев, сама не понимая причину этого, она не ощущала больше сильного желания развлекать того, кого она сумела сделать своим возлюбленным. Что это: чувства ли стали угасать? или необходимость ощутить новую любовь? А может между ними поселилась скука? Она сама не знала ответа и не могла ничего придумать... К счастью – думала она,– приближается время их свидания: в полночь она снова встретит Алена и они окажутся в пьянящей атмосфере их первой встречи, которая была наполнена ароматом случайного знакомства на углу улиц и почти немедленным ощущением прикосновения двух теплых человеческих тел в ближайшей гостинице. И может быть к ней тут же вернется способность и желание рассказать Алену чудесную сказку? И это романтическое обновление позволит возродиться их угасающим чувствам.
Обо всем этом думала Хадиджа в полном молчании. Но драма назревала: они понимали, что в этот раз они любили друг друга не так, как во время предшествующих встреч, и разве это не доказательство того, что эти ежегодные встречи в гостинице становятся бесполезными? Итак, вскоре настанет время окончательного расставания, и чем быстрее – тем лучше. И почему не распрощаться здесь, в этой комнате с глициниями, где они стали возлюбленными три года назад? Круг замкнется. Они покинут гостиницу вместе, как после их прежних встреч, но гораздо раньше, посреди ночи, пока еще рассвет не покроет розовым цветом крыши Парижа. Она даже не будет заходить в «их дом», который скоро станет «его домом». Выйдя из гостиницы, они вместе дойдут до угла, где он впервые с ней заговорил, и там они расстанутся как все те, кто заходит в эту гостиницу, чтобы испытать любовное приключение без всякого будущего. Он уедет на своей машине, а она погрузится в эту ночную тишину, предоставленная своей судьбе...
– Ты не думаешь, что нам пора уходить? – спросила она тихо.
Он ничего не ответил: он тоже не мог больше молчаливо ждать. Зачем затягивать то, что обречено на разрыв?
– Ты права... Пора одеваться.
В каждое посещение этой комнаты он всегда сам раздевал ее со страстным вожделением, затем, на рассвете, он с нежной любовью помогал ей одеться. В эту ночь он не снимал с нее одежду, он не подошел помочь ей одеться.
Покидая комнату, она медленно оглядела ее последний раз перед тем, как произнести со вздохом, в котором не было горечи, но немного печали:
– Мне кажется, в этот раз не надо было нам сюда приходить... В эту ночь я впервые обнаружила, что мы находимся в жалком номере! Когда начинаешь замечать такие подробности, значит все уже далеко не так, как прежде.
– У меня такое ощущение, что никогда большей кашей ноги здесь не будет... Давай по последнему бокалу шампанского перед тем, как уйти?
– Прощальный тост? Это не для меня! Приходящие в номера этой гостиницы не могут говорить «Прощай», потому что они не надеются на долгое знакомство, входя сюда. Уходя, они обмениваются мимолетным поцелуем или легким рукопожатием, что означает «До скорого!», хотя они вовсе того не желают! Знаешь, попробуем не подражать им... Хотя, может быть, тебя мучает жажда?