Зов огня
Шрифт:
Нерон рывком поднялся, и лодку опасно качнуло.
– Кто, черт возьми, послал тебя? – закричал он.
Исчезло его хладнокровие.
Гондольер, покачнувшись, повернулся к нам.
– Мистер Лагард, пожалуйста, присядьте.
– Мне нужно передать вам привет от Фоса Колвилла, – безмятежно продолжила фигура над нами. – Вы и бабушка Пноэ не имеете ни малейшего представления о том, чего ожидать.
– Мистер Лагард, прошу вас!
Гондола резко накренилась в сторону, и в лодку хлынул большой поток воды. Рефлекторно я скользнула к другому краю – во-первых,
– Господи боже, мы перевернемся, если вы не сядете!
Наконец Нерон, казалось, внял его словам. Он снова опустился на скамью, не отрывая взгляда от рассказчика. Его дрожащие руки были сжаты в кулаки. Немного покачавшись взад и вперед, мы восстановили равновесие. Рассказчик отсалютовал нам, и гондольер сделал взмах веслом. Лодка понеслась вперед.
Мой желудок заурчал. Мне не терпелось вернуться на твердую почву.
Был ли рассказчик послан Фосом? Принадлежал ли он к Мигме? Но как эта провокация сочеталась с тем, что Фос проинструктировал меня избегать огласки любой ценой, пока мы не предпримем следующие шаги и не освободим моих родителей?
Нерон достал из кармана пиджака мобильный телефон и начал бешено что-то печатать – готова поспорить, он был занят тем, что посылал кого-то из своей свиты за фигурой на скале.
Рассеянно глядя в темноту перед нами, я следила глазами за силуэтом гондольера. Мы двигались по маленькой речке все быстрее и быстрее, внезапно течение начало усиливаться: оно так безжалостно увлекало нас за собой, словно гнев Нерона заставил бушевать воду.
Прошло едва ли больше пяти минут, прежде чем мы остановились на небольшом, тускло освещенном склоне. В нескольких метрах выше виднелись уличные фонари, освещающие скульптуру животного – извивающегося вокруг себя дракона из красной мозаики.
Гондольер нагнулся к деревянному столбику и начал привязывать лодку, а Нерон со стоном вылез из гондолы на сухой луг. Парень едва успел завязать узел на веревке, как старейшина Идора схватил его сзади и вытащил наружу. Я ухватилась за край лодки.
– Что это было? – прорычал Нерон и схватил его за воротник куртки. Он повернулся ко мне спиной, и я видела только искаженное страхом лицо гондольера.
– Ч-что было что? – произнес он после нескольких секунд ужаса.
– Не держи меня за дурака, горько пожалеешь! Почему мы остановились? Что, черт возьми, это значит? Ты работаешь на него?
Парень покачал головой.
– Они… Они предложили мне деньги. Много денег.
– Кто? – Голос Нерона превратился в рычание.
– Женщина. Она сказала, что мне просто нужно на мгновение остановиться рядом со скалой. Я не знаю ее. Она была одета в белые лохмотья. Клянусь, я ничего не знаю. Они… – Он теперь рыдал, дрожа так, что зубы стучали, когда он говорил. – Я бы никогда не согласился, если бы знал… Я…
Нерон оттолкнул от себя гондольера, тот зашатался и упал. В следующее мгновение дядя Иви повернулся ко мне. Его взгляд заставил меня содрогнуться.
– Киана.
Больше ему ничего не нужно было говорить. Его тона было достаточно, чтобы дать мне понять, что возражения сейчас были бы худшей реакцией, независимо от того, в чем он мне только что признался. Я была чертовски зла, но мой гнев казался ничем по сравнению с его.
Он протянул ко мне руку, схватил за запястье и притянул к себе. Мое сердце болезненно забилось о ребра, когда я бросила сострадательный взгляд на гондольера, который только собрался подняться.
– Мы поговорим позже, Леннард. Подготовься к этому, – прошипел ему Нерон, а затем потащил меня вверх по склону. Хотя он хромал еще сильнее, чем обычно, мне пришлось приложить усилия, чтобы не отставать от него и не споткнуться, потому что он очень быстро двигался вперед.
Когда мы добрались до вершины, то оказались в небольшом парке. Несколько песчано-желтых дорожек извивались вокруг цветущих миндальных деревьев, под которыми сидели небольшие группки людей и оживленно болтали, передавали друг другу винные бутылки и играли в карты. Розовые цветы были разбросаны вокруг них, как совершенное произведение искусства. Нерон не дал мне возможности рассмотреть гармоничную картину, он игнорировал любопытные взгляды людей и целеустремленно тащил меня по парку, пока мы не подошли к подножию более высокой горы, и начал подниматься.
Несмотря на поздний час, жара была невыносимой, мой топ прилипал к коже, а по лбу стекали бисеринки пота, но я не стала вырываться из хватки Нерона, чтобы хотя бы снять куртку. Я не посмела оказывать никакого сопротивления. Я уже видела его в беспамятстве, в тот раз, когда он увидел Меламарсию в моем видении, но это было нечто новое. Мне пришлось вспомнить историю его младшей сестры Эль. Она описывала безумный гнев Нерона, когда дело касалось Гайи… Он был готов совершить непростительные поступки по отношению к собственной сестре только потому, что она произнесла имя его потерянной любви.
В его глазах была только тьма. Такая глубокая тьма.
Я заставила себя не отрывать взгляд от дороги и рассматривать детали. Сухая земля, поднимающаяся жара, этот звук, который казался таким чертовски знакомым… Я откинула голову назад и попыталась разглядеть что-нибудь в темноте. Свет уличных фонарей остался далеко позади, и темноту нарушали лишь небольшие оранжевые искры.
Мы как раз собирались подняться на вулкан. В прошлый раз, должно быть, мы пришли с другой стороны, поэтому окрестности показались мне незнакомыми.
Содержимое моего желудка, казалось, состояло из громких маленьких змей, которые двигались все беспокойней. Этот день явно тянулся слишком долго. И жара тоже не совсем помогала.
Мне не хотелось ничего, кроме прохладной свежести и любой, абсолютно любой другой компании. Нерон беспощадно тянул нас вперед.
В метре от кратера он заставил меня остановиться. Под нами вздымалась светящаяся лава. Жар обжигал мне кожу. Я прикусила нижнюю губу, и металлический привкус распространился во рту. Почему я рассказала, что притворялась обессиленной у водопада? Теперь он больше не позволит мне использовать такой прием!