Зов Оз-моры
Шрифт:
Он начал наощупь искать душистую горьковатую падалицу, которую дерево сбросило совсем недавно. Денис жадно ел яблоки, забыв и о погоне, и о Вирь-аве, и о волках, и о гигантской хищной птице, которая мерещилась ему чуть меньше часа назад.
Утолив голод, он собрался с духом и вновь стал продираться через упругие ветви подлеска, вдыхая влажный воздух, напитанный запахами прелости и грибов. Денис полз, пока не добрался до поляны, посреди которой лежало старое поваленное дерево, покрытое мхом и розетками молодых опят. Ни обогнуть его, ни перелезть
Вдали между деревьями холодно засветились чьи-то глаза. Неужели волки? Денис с опаской наблюдал за этими огоньками. К счастью, они не приближались к нему. Помелькали, а потом и вовсе исчезли.
Он почувствовал, как часто и неровно бьётся его сердце, как кровь приливает к вискам. Понял, что больше не сможет ползти. Положил голову на трухлявый ствол, прижался щекой к мягкому влажному мху и прислушался к окружающим звукам.
Со всех сторон доносилось слабое шуршание.
Это черви-выползки высовывались из норок, чтобы утащить туда преющие травинки и полакомиться в безопасности: под землёй ежи не достанут.
Это мыши-полёвки шустро обгладывали подосиновики, опасаясь встречи с совой или лисицей.
Это мокрые листья падали с осин, приумножая толщину лесной подстилки.
Лес жил своей непостижимой ночной жизнью, не обращая внимания на погибающего человека. «Где сейчас моя белоснежка? – спрашивал себя Денис. – Поди, к своим убежала. Встретимся ли мы когда-нибудь? Нет, конечно… а ведь у нас даже медовый месяц не закончился…»
Он попытался уснуть. Зажмурился, надеясь увидеть в дрёме лицо юной жены и услышать её голос – но нет, перед закрытыми глазами замелькали рожи подручных Быкова.
Они настигли Дениса этим вечером на опушке Челнавского леса. Он ехал из крепости в крепость за новой жизнью. С женой и двумя друзьями, холостыми ремесленниками из посадской слободы. Дорога у них был недолгая, чуть больше полусотни вёрст[4]. Осилив три четверти пути и промокнув под недолгим дождиком, беглецы решили остановиться на опушке. Они уже чувствовали себя в безопасности: за рекой Челновой заканчивался Козловский уезд. Так почему бы не отдохнуть и не обсушиться?
Не успели они расположиться вокруг костра, как подоспели люди Быкова. Спешились, не торопясь подошли. Тот, что был у них главным, властно отчеканил:
– Вертайтесь назад в Козлов[5] и поклонитесь Путиле Борисовичу! Глядишь, он вас и простит. Если побьёт, то не слишком больно.
«Ну, и мордоворот! – посмотрев на его мерзкое щербатое лицо, подумал Денис. – Ни бердыша, ни пищали, ни берендейки… Это не стрелец. Точно беглый колодник! Да и остальные тоже… но это даже хорошо. С настоящими бойцами попробуй справься, а с этими можно попытаться. Втроём против четверых? Почему бы и нет!»
Подручный Быкова не думал, что ремесленники откажутся ему повиноваться. Не знал, как сильна была их мечта. Не услышав ответа, он повторил:
– Ну чё, сами вернётесь – или силу применить?
– Мы же вольные люди. Слобожане. Не тягловые, не крепостные, –
– Собирайтесь по-хорошему. Не то покажем вам, какие вы свободные!
Денис молча выхватил отцовскую саблю. Оба его попутчика тоже взяли в руки оружие. На отполированных лезвиях заиграли огненные блики…
Почему же Быков распорядился задержать и вернуть домой трёх слобожан? Они ведь не совершили никаких преступлений и по закону были вольными людьми. Так Путила Борисович понимал свой долг перед уездом, где служил стрелецким и казачьим головой[6].
Быков, родом из небогатых болховских дворян, всю жизнь провёл в седле и мыслил незатейливо. На мир он смотрел с башни военной целесообразности. Если человек нужен для обороны Козлова, то должен быть навечно прикреплён к городу, прибит к нему гвоздями, как подкова к копыту лошади. И неважно, свободный он или нет. Путила Борисович в такие тонкости не вдавался.
Козловцев, которые пытались перебраться в Тамбов[7], люди Быкова «имали и били, и грабили, и жён их позорили, а бив и ограбля, отсылали назад в Козлов город». Так потом напишут подьячие в судебных бумагах.
Из тех же беглецов, которые были особенно нужны для обороны крепости, Путила Борисович выколачивал мечты собственными кулачищами. Не доверял подчинённым, опасался их мягкосердечия.
Денис, как назло, требовался граду Козлову. Его там знали как мастеровитого кузнеца-оружейника, а в конце лета он доказал, что и бердышом, и пищалью владеет…
– ---
[1] В XVII веке летосчисление велось от сотворения мира. 145 (7145) год – 1636 год от Р.Х.
[2]Покров Пресвятой Богородицы в 1636 году – 1 октября по старому стилю (11 октября по новому).
[3]Вирь-ава, Вирь-азорава – мордовская богиня леса, покровительница животного мира. В романе используется нетрадиционный перевод слов Вирь-ава и Ведь-ава – «Дева леса» и «Дева воды». Автор считает его уместным, так как обе богини виделись мокшанам девушками.
[4]Верста во времена царя Михаила Фёдоровича составляла 1,49 км.
[5] Крепость Козлов (с 1932 года – город Мичуринск) была основана в 1635 году на реке Лесной Воронеж, рядом с дубравой Козлово урочище.
[6] Стрелецкий и казачий голова командовал полком, где насчитывалось от 500 до 1000 человек. Избирался стрельцами и утверждался Стрелецким приказом. Подчинялся воеводе.
[7] Крепость Тамбов была основана в 1636 году на реке Цне, примерно в 70 км к востоку от Козлова. Первоначальное русское название – Тонбов, а мокшанское – Томбу (от слова томба – омут).
Часть 1. Козлов город