Зов плоти
Шрифт:
– Что это за…?! – пациентка судорожно вдохнула. – Чего оно сделало со мной?!
Химера не любила эту часть. Шок, истерики… Хотелось вколоть девушке сильное снотворное и заниматься работой в тишине и спокойствии. Однако существовал шанс, что токсин вступит в реакцию со снотворным. Химера и так достаточно рисковала, вводя обезболивающее.
Она собрала жидкость специальным шприцем и отправила образец в анализатор. Сама же принялась изучать многократно увеличенное изображение соска.
– По всей видимости, так на сосок подействовало выделяемое паразитом вещество.
Учёная приблизила изображение ещё сильнее.
– Я должна удалить украшение в соске. Если его оставить, это может причинить вред тканям, – сообщила женщина. Не дожидаясь комментария пациентки, она сняла один шарик, пинцетом вытянула украшение из прокола и бросила в стерилизатор. Удовлетворённо кивнула: сосок выглядел гораздо лучше. Оставшиеся на коже следы должны вскоре исчезнуть.
Пациентка смотрела на грудь с нескрываемым отвращением.
– Ты сможешь вылечить… это?
Химера надолго погрузилась в изучение показаний. Предварительный анализ токсина демонстрировал сложную структуру. Крайне сложную. Женщина не понимала, как токсин действует, каким целям служит. Но она хорошо понимала: медотсека с устаревшим оборудованием не хватит. Ни для полноценного анализа, ни тем более для лечения.
Если таковое вообще возможно. Сканер выдавал любопытные данные. Воздействие паразита изменило ткани. Это был не отёк. Токсин (или, возможно, правильнее назвать его мутагеном?) перестроил нечто в самом теле, вызвал рост тканей и изменение пигмента. Нечего было лечить. С точки зрения груди та пребывала в порядке, просто изменилась. Как, например, изменения груди у беременных не являются болезнью, для тела это естественный процесс. Вернуться к прежнему состоянию соски сами по себе уже вряд ли могли.
Также впрыснутое вещество распространилось по груди, его следы наблюдались в молочных железах. Но как такового урона оно не нанесло. Если верить технике, пациентке могла потребоваться лишь обычная пластическая хирургия. Химера склонялась к предположению, что сканер просто никогда не сталкивался ни с чем подобным, а потому и данные не вполне корректны. Увы, пока учёной больше не от чего было отталкиваться. Требовались долгие исследования и лучшее оборудование.
Всё это она вкратце, в максимально простых формулировках, объяснила девушке.
– Твоя жизнь вне опасности, – добавила она, запуская процедуру по извлечению второго паразита. Компьютер запомнил процесс и справлялся самостоятельно. Пациентка морщилась и отводила взгляд. – Тебе следует соблюдать постельный режим, пока токсин не покинет организм полностью. Из сосков могут наблюдаться выделения, также возможно временное повышение либидо.
– Либидо? Этот монстр чего, ввёл мне афродизиак?
– Состав токсина очень сложен, – терпеливо ответила Химера, – равно как и его воздействие на организм. Пока невозможно в полной мере описать… – она сделала паузу, подыскивая формулировку попроще, – что именно делает токсин. И как это происходит. И как он влияет на разных людей. Временное повышение либидо является побочным эффектом, который может быть уникален в твоём случае. Но возможны и другие побочные эффекты. Если ты почувствуешь недомогание, срочно свяжись со мной. Также приходи на осмотр каждый день.
Девушка кивнула со странным выражением лица.
– А, ну… разве меня не надо поместить в карантин или типа того?
Химера задавала себе тот же вопрос. В идеальных условиях именно так и требовалось поступить, пусть даже сканирование обнаружило в организме пациентки лишь безопасные для здоровья следы местной органики. Аппаратура может ошибаться. Но и условия, в которых они оказались, отличались от идеальных. Конструкция «Стервятника» не позволяла организовать карантин и при этом осуществлять ремонт судна. Унан требовался доступ во все отсеки, и в любом случае повреждённые системы не гарантировали полной герметизации. К тому же, изолировав Эль лишь на основании ничем не подкреплённых подозрений, они бы лишились двадцати пяти процентов рабочей силы и единственного квалифицированного разведчика, что в текущем положении значительно уменьшало их шансы на выживание.
Писания давали хороший совет относительно подобных ситуаций: «Когда холодный разум наталкивается на препятствие, вера становится мостом и крыльями». Им всем требовалось довериться Создателям, приведшим их в этот мир. Химера молилась во время крушения и чувствовала: они были призваны сюда не для того, чтобы умереть.
– Во-первых, ты не заразна и не представляешь угрозы для окружающих. Во-вторых, на корабле в любом случае нет возможности организовать карантин. И, повторюсь, нужда в нём отсутствует.
Слова учёной успокоили пациентку. Она натянула свежее бельё, морщась от прикосновения ткани к груди, и махнула рукой на прощание.
Когда за девушкой закрылась дверь, Химера наконец-то смогла сосредоточиться на любимой части науки. Задействовав всё имеющееся оборудование, она изучала инопланетное создание, которое Эль назвала трилобитом. Облучала, препарировала, анализировала ткани и органы. Трилобит был разобран на составляющие, данные загружены в терминал и переданы программам.
Хотя исследование обещало занять по меньшей мере несколько дней, кое-что учёная уже обнаружила. С помощью компьютерной модели она поняла механизм питания животного. Впрыскиваемое вещество вызывало изменения в организме жертвы, заставляя тот производить смесь, которой и питался трилобит – ту самую фиолетовую жидкость. В случае с Эль изменению подверглись молочные железы. Её здоровье было вне опасности, а современная медицина могла заново «научить» её железы вырабатывать молоко. Химера кивнула своим мыслям и перестала беспокоиться о пациентке. Та будет в порядке.
В паразите обнаружились ДНК-маркеры, интегрируемые во все организмы стандартных колониальных наборов. Так корпорации помечали свой товар, защищая его от нелегального копирования. Маркеры передавались из поколения в поколение, и даже если похищенные особи давно погибли, их потомки несли в себе информацию о совершённом преступлении.
Сам этот факт, впрочем, не представлял интереса. Очевидно, планету пытались терраформировать с помощью колониальной экосистемы. Стандартные растения встречались повсюду. Интерес вызывало другое.