Зов пустоты
Шрифт:
— Доброе. — Защитник лучился благодушием. — Прошу простить, я позаимствовал ваши припасы. Сегодня же куплю что-то из продуктов. Правда, повар из меня тот еще.
— А я вообще готовить не умею.
И к чему мне было это умение? Вот только оказалось, что в жизни бывает всякое. И, видимо, это «всякое» сейчас наступило для меня.
— Это дело нехитрое. — Пьер пожал плечами. — Вари себе и вари. Кстати, я достал для тебя пропуск на завтрашнее заседание суда.
И помахал передо мной тонким кусочком серебристого картона с печатью магистрата. Темного.
— Как
— Не скажу, что сложно, — не люблю лгать. Но иногда связи решают все. Со мной училось много талантливых личностей. И уж они-то не коз по селам ищут.
Я улыбнулась. В историю с козой верилось все меньше, но выводить лжеца на чистую воду пока что не собиралась. Пусть! В том, что Пьер преследует какие-то свои цели, я уже не сомневалась. Захочет — расскажет. Главное, чтобы спас Анри.
— Я уйду ненадолго, — сказала ему. — Хочу поговорить со знакомым отца, пока есть время до суда. Филу не говори, пусть спит.
Филипп и правда еще дремал. Последние дни вымотали его. А может, это вчерашнее заклинание снова набрало силу? Как бы там ни было, я не стала его будить. Вместо этого оделась и уже шла к двери, когда в спину долетел вопрос:
— Скажи хоть, где тебя искать, если пропадешь?
— Филипп знает адрес, — ответила я. — До встречи.
И поспешила прочь, пока Пьер не решил меня проводить. Гастон Вайхес, один из верховных судей Гарандии… Я не ждала от этого человека сочувствия, но, раз дядя Раймон советовал с ним поговорить, значит, надо решиться и сделать это.
День выдался теплый и солнечный. Я спешила вдоль узеньких улочек столицы в надежде, что месье Вайхес окажется дома. Сегодня был выходной, но я понимала, что у судьи могут быть свои дела. Улица Семи Прях находилась достаточно далеко от дома Пьера, поэтому, когда я туда добралась, солнце было уже высоко, а по лбу катились бисеринки пота. Все-таки в накидке было жарко.
Серый каменный дом за решетчатым забором мог принадлежать кому угодно: как горожанину средней руки, так и зажиточному торговцу. Но меньше всего на свете можно было представить, что здесь живет судья. Я мысленно вознесла мольбу светлым богам — и взялась за молоточек. Какое-то время в доме царила тишина. Затем послышались тяжелые шаги — твердые, решительные, а когда я увидела мужчину, который открыл дверь, сомнения исчезли. Передо мной был сам верховный судья.
Ему можно было дать как сорок, так и все пятьдесят. На голове наметились глубокие залысины. В темных волосах мелькала седина. У плотно сжатых губ также наметились жесткие морщинки. Он глянул на меня суровым взглядом, и захотелось стать маленькой и незаметной.
— Чему обязан? — гаркнул в лицо.
— Месье Вайхес? — растерянно спросила я.
— Нет, его дедушка.
— Простите? — изумленно захлопала ресницами.
— Он самый, мадемуазель. Чем могу служить?
— Я от маркиза Раймона Авертаса, — пробормотала, понимая, что в горле откуда-то взялся ком.
— А! — Взгляд судьи стал еще строже. — Входите.
И пропустил меня в дом. Внутри было душно — неужели он не пользуется охлаждающими заклинаниями? Царил полумрак — маленькие окошки за тяжелыми шторами плохо пропускали свет. Я оглядывалась по сторонам. Не хотелось бы жить в таком доме.
— Сюда. — Вайхес указал на дверь в гостиную. — Проходите, присаживайтесь, мадемуазель…
— Полина.
Судья кивнул, будто и не сомневался, кто перед ним. Сказал ли ему маркиз мое настоящее имя? Откуда мне знать… Но даже если не говорил, судья все понял, готова поклясться в этом. Я присела на темно-серый диван с небрежно наброшенной накидкой. Вайхес взял стул, поставил его напротив — и я сразу почувствовала себя на допросе.
— Итак, мадемуазель? Что привело вас в мою обитель?
— Я… — замялась немного. — Я думала, маркиз Авертас…
— Маркиз изложил мне суть проблемы, но хотелось бы услышать от вас.
— Я уверена в невиновности Анри Вейрана, — наконец отыскала слова. — Но никак не могу ее доказать. Помогите мне.
— Помогите… — Судья поднялся со стула и начал прохаживаться передо мной. — Вы не можете не понимать, мадемуазель Полина, что дело серьезное.
— Я понимаю, — опустила взгляд.
— Сомневаюсь. Опасно и недальновидно в него вмешиваться, но…
— Но? — Я в надежде уставилась на Вайхеса.
— Я мог бы помочь вам. Мое слово является решающим при вынесении приговора, знаете ли, и судить вашего… гм… друга буду именно я.
— Помогите! — Не помня себя, кинулась к нему. — Помогите, умоляю вас! Я заплачу, сколько скажете, любые деньги.
— Милочка, кто вам сказал, что меня интересуют деньги?
И Вайхес прошелся по мне таким взглядом, что кожа покрылась мурашками. Я сделала шаг назад.
— Что вы имеете в виду? — спросила тихо.
— Только то, что денег у меня достаточно. Но, учитывая вашу молододсть и красоту…
Вайхес шагнул ко мне, сжал рукой подбородок, вгляделся в лицо. Я едва сдерживалась, чтобы не вырваться. Он испытывает меня? Или говорит серьезно?
— Скажу прямо — в качестве платы мне нужны вы.
— Я? Вы шутите?
— Мадемуазель, разве верховный судья может шутить?
И ладонь Вайхеса прошлась по лифу платья, сжала грудь. Я размахнулась и ударила. Звон пощечины наполнил комнату — и оборвался на высокой ноте.
— Ах ты дрянь! — Вайхес кинулся ко мне, но я была быстрее и бросилась к двери с такой скоростью, что едва не упала, запутавшись в подоле платья. — Грязная девка! Сама придешь, если не хочешь, чтобы твоего дружка казнили. Сама!
Но я не слушала его. Бежала, бежала, бежала. Казалось, что за мной кто-то гонится. Я понимала, что это не так. Дыхание сбивалось. Глупая! Какая же я глупая! Теперь Анри будет только хуже. Вайхес ни за что не вынесет справедливый приговор, пока…
Вот только о его условии нельзя и думать. Я прекрасно это понимала. Нет никаких гарантий, что он сдержит данное слово. А Анри? Разве потом я смогла бы посмотреть в глаза жениху? Нет, никогда! Я свернула за угол — и едва не сбила с ног человека в сером балахоне.