Зов пустоты
Шрифт:
— В чем суть этого заклинания? — спросил Пьер.
— Оно позволяет поразить человека магически на дальнем расстоянии через зеркало. Иначе говоря, преступник не обязательно должен был быть в кабинете. Он мог прийти к магистру ранее, побеседовать с ним и, допустим, установить точку заклинания на зеркало, в котором отражался рабочий стол магистра Таймуса, да примет его свет.
Судьи просматривали документы, подписанные профессором. Дареаль тоже изучил их с особой тщательностью.
— Скажите, профессор, — начал он, — откуда вы узнали об изморози на зеркалах, если
— Я ничего не знал об изморози, — качнул головой Редер. — Меня попросили осмотреть место преступления. Я выполнил просьбу. Искал не конкретно это заклинание, а остаточный след любого.
— Как можно определить время использования? Может, это заклинание было наложено раньше или, наоборот, должно было сработать позднее?
— Время? Зачем время, если есть тело магистра? Мы ведь с вами понимаем, что, раз обнаружился остаточный след, значит, именно этот тип атаки стал причиной смерти магистра Таймуса. Другие остаточные следы в кабинете исключительно светлые, и они не атакующего, а защитного типа. А также присутствуют следы заклинаний исцеления.
— И все же, могли эти следы возникнуть уже после преступления? Потому что осмотр кабинета был проведен со всей тщательностью.
— Ласенсио крайне трудно обнаружить. Еще раз повторю, это был эксперимент, который не должен был использоваться кем-либо.
— Кто имел доступ к заклинанию? — спросил Пьер.
— Ограниченное количество лиц. Около пятнадцати магов.
— Ваша честь, — обернулся Пьер к Вайхесу, — я прошу отстрочить слушание по данному делу, провести повторный осмотр места преступления и допросить тех магов, которые на момент совершения преступления находились на достаточном уровне дальности.
Судьи зашушукались. Я замерла, забыв, как дышать.
— Ходатайство отклонено, — вдруг произнес Вайхес.
Нет! Почему? Ведь открылись новые обстоятельства. Кажется, этот вопрос рвался с губ Пьера, и не только его, но и Дареаля, который внимательно прислушивался к словам профессора. А я помнила рассказ Пьера о зеркальных коридорах. Вдруг в кабинете обнаружатся остатки такого?
— Суд обладает достаточным количеством сведений, чтобы принять решение, — продолжил Вайхес.
А может, он решил сдержать слово и на этом завершить расследование?
— Ввиду того, что в заседании принимает участие сам магистр Эйлеан, предлагаю вынести решение прямым голосованием. Кто за то, чтобы признать Анри Вейрана невиновным в убийстве магистра Таймуса?
Фигура в сером балахоне подняла руку. Один из судей, месье Фаррон, засомневался, покосился на Вайхеса — и тоже поднял руку. Двое? Всего двое? Если бы сейчас Вайхес… Он же обещал! Обещал, чтоб ему провалиться! Но Вайхес продолжил:
— Кто за то, чтобы вынести вердикт «виновен»?
И поднял руку, а за ним последовал и месье Клио. Я закрыла лицо руками. Зря, все зря! Я предала Анри. Ради чего? Ради того, чтобы сейчас Вайхес с торжеством смотрел в зал? Ради того, чтобы Анри казнили?
— Что ж, — вдруг заговорил магистр Эйлеан. — Два на два. Мы не можем признать Анри Вейрана виновным. Но и невиновным признать не можем.
— И что вы предлагаете, магистр? — спросил Вайхес, и было видно, как от злости ходят его желваки. Он не ожидал, что Эйлеан станет упорствовать, ведь всем известно — если приговор суда оказывается спорным, то предпочтение отдается виновности подсудимого.
— Раз мы не можем рассудить, убил ли месье Вейран магистра Таймуса, пусть это сделает высшая сила, — холодно произнес Эйлеан. — Мой приговор — пустота.
Анри вздрогнул. Я так сцепила пальцы, что затем едва смогла расцепить их. Пустота? Все знали, что магистр Эйлеан обладает властью куда большей, чем оба его коллеги, потому что у него в подчинении находится пустота — великое ничто. Врата пустоты находились в башне магистра, и его задачей было удерживать их силу. Никто не знал, что там, за вратами. Никто, кроме самого магистра, ведь пустота лично выбирает своего служителя. И в отличие от темного и светлого магистра не с помощью атрибутов, а по способности сдержать ее натиск и не дать вратам распахнуться. Отправить Анри туда, за ворота? Это хуже, чем казнь.
— Объяснитесь, — потребовал Вайхес.
— Все просто. — Эйлеан едва заметно пожал плечами. — Если граф Вейран невиновен — а я верю, что это так, пустота выпустит его рано или поздно. Если же граф действительно убийца, который не заслуживает пощады, он окажется в пустоте навечно. Поверьте, это будет наказание, соразмерное его проступку.
— Да будет так, — глухо произнес Вайхес.
Я вскрикнула и едва не упала. Меня поддержала какая-то дама — видимо, сочла, что перед ней — излишне впечатлительная особа. Сам Анри был белым как мел. Он снова нашел меня глазами, и я читала в его взгляде плохо скрываемый ужас. За свой двадцать один год я ни разу не слышала, чтобы кто-то возвращался из пустоты. Да и желающих войти в нее не находилось. Если такие и были, назад уж они точно не вернулись.
— Когда приговор будет приведен в исполнение? — спросил Вайхес.
— На закате, — ответил Эйлеан. — А теперь я удаляюсь. Чтобы открыть врата, мне необходимо подготовиться.
И пошел прочь. Я сидела, обхватив себя руками. Пропустила и тот момент, когда увели Анри. Нет, надо помешать этому! Сделать хоть что-нибудь!
— Идем, Полли, — раздался надо мной усталый голос Пьера. — Я отведу тебя домой.
Домой? Сейчас? Ни за что! Как мне смотреть в глаза Филиппу? Что ему сказать? Нет, нет… Я не оставлю Анри одного. Я должна… Должна поговорить с магистром, убедить его… Или хотя бы быть рядом в момент казни.
— Я не пойду, — ответила глухо. — Прости, не могу. Мне надо побыть одной.
— Полли, не делай глупостей, — нахмурился Пьер. — Ты же слышала магистра. Если Анри невиновен, он вернется.
— Ты слышал, чтобы хоть кто-нибудь вернулся из пустоты? — спросила я.
— Да.
— А я — нет.
Врет. Пьер врет, чтобы меня успокоить. Но мне не нужен такой покой! Я еще не знала, что стану делать, только понимала, что сойду с ума, если останусь на месте.
— Полли…
— Я хочу прогуляться. Увидимся вечером.