Зов сердца. Часть вторая
Шрифт:
– Держись, будет тяжело, но я рядом.
Его слова вызвали поток слез, и я просто упала в мужские объятья, признаваясь, что мы с Нолой испугались потерять связь с душой убийцы, которая могла все рассказать. Ведь пройдет много времени, прежде чем до Голстона доберется другой маг, видящий смерть. И еще горше заплакала, когда Вард рассказал о своих планах. Труп убийцы собрались перевезти в столицу, после пяти дней опытный маг вполне может установить связь. Нола поторопилась, а я… послушалась.
– Завтра утром мы приедем в столицу. Тело мистера
– Вард, а если он выберет меня?
Несколько дней я уже думала об этом и понимала, какую совершила глупость, пойдя на поводу у Нолы. Магичка позже просила у меня прощения, когда узнала о решении оборотня захватить тело в столицу.
– Тогда не геройствуй и сразу сообщи мне или отцу.
Желто-карие глаза с беспокойством разглядывали мое лицо. Вард хотел еще что-то сказать, но передумал и оставил меня стоять одну в коридоре.
Я долго не могла уснуть, боялась прихода души, да и слишком много мыслей крутилось в голове. Поэтому, когда Нола толкнула в плечо, разбудив, удивилась, что пора вставать. Казалось, что я только закрыла глаза.
Жадно смотрела на знакомые места, леса, реки, холмы, а когда показалась станция столицы, сердце сильнее забилось от волнения. На перроне меня должен встречать отец. Я припала к прохладному стеклу, мечтая выйти из вагона, взглянуть в голубые глаза отца, которые достались и мне от него. А еще мама говорила: когда я начинала упрямиться, то поджимала губы, как отец.
Поезд загудел, зашипел и постепенно сбавил ход. Даже в раннее утро на вокзале толпился народ, встречая приезжающих нестройным гулом голосов, криками грузчиков, резкими звуками от колес поездов. Запах тоже был другим, и я сразу вспомнила чистый воздух Голстона.
Глаза пробежались по людскому потоку, но отца я не заметила. Вард помог мне спуститься, держа в руках мой большой чемодан.
– Самира! – знакомый до боли голос раздался рядом.
Я посмотрела на высокую худощавую фигуру отца, он стоял в двух шагах от меня. «Папа!» – дикой радостью мелькнула мысль, прежде чем мы обнялись. Сильные руки крепко прижали к себе, и я вдохнула запах детства: сигарет и мужского одеколона с нотками свежести.
– Папа, как же я скучала.
Слезы текли по щекам, и я с тихим смехом их вытирала. Глаза подмечали седину в черных волосах, морщинки. Три года изменили отца, складка между широкими бровями стала глубже, уголки губ грустно смотрели вниз, а взгляд остался прежним: цепляющим, замечающим все мелочи.
– Ты могла давно приехать, но мы с мамой уважали твой решение и не настаивали. – Отец грустно улыбнулся. – Ты стала еще красивее. Как ты похожа на маму!
Он снова обнял меня и поцеловал в лоб сухими губами. А я… я была так счастлива в этот момент, что совсем забыла о своих попутчиках.
– Мисс Скотт, мистер Льюис, – обменялся приветствиями отец.
Я заметила, как тепло он посмотрел на Варда и крепко пожал ему руку.
– Спасибо, что привез Самиру.
– Я здесь ни при чем, – усмехнулся оборотень. – Это ее решение.
Да уж, втянула сама себя.
Отец приподнял правую бровь, вопросительно взглянув на меня. Качнула головой: потом, все потом. Прижалась к нему. Сейчас я хотела домой, увидеть маму.
Вард тихо договорился созвониться с отцом, Нола обняла меня на прощанье и шепнула:
– Буду рада встретиться и поболтать где-нибудь в кафе, а не в инквизиции.
– Инквизиции мне не избежать, я пойду как свидетель. Забыла?
– Точно! – Девушка хлопнула себя по лбу. – Я забыла, прости.
Отец забрал у Варда мой чемодан, я взяла его под руку, за три года отвыкла от толпы. Обернулась, ощутив чужой взгляд, и встретилась глазами с Дерриком. Он презрительно усмехнулся, заставив меня вновь почувствовать стыд. Нет, Самира, нет. Не ведись! Но щеки запылали, и ухмылка мерзавца стала шире. Оборотень снова спас меня, просто закрыл широкой спиной, и я, сжав зубы, отвернулась.
Старенькая черная машина везла нас домой. В столице давно горожане были на ногах, спешили на работу, по своим делам. Автомобилей становилось все больше, звуки моторов, сигналы – все слилось в один гул. Город просыпался.
Когда отец привез меня к трехэтажному зданию, создалось такое ощущение, словно я никуда не уезжала. Вернее, уезжала, но ненадолго: всего на пару недель, погостить у бабушки.
Подняла голову: наша квартира располагалась на втором этаже. Снег медленно кружился и падал на лицо. Мама уже стояла возле окна и махала мне рукой. Сердце сжалось от волнения и радости. Я просто рванула наверх, перескакивая через две ступеньки, и когда оказалась на площадке, открылась дверь.
– Мама!
– Самира!
Мы обнимались, крепко прижимаясь друг к другу, и плакали. Смеялись и плакали. Я вернулась на пару часов в детство, забыв обо всем. Мы вспоминали прошлое, говорили о настоящем. Я рассказывала о Голстоне, о своей работе, доме и Маргоше, которую пришлось оставить на попечении миссис Уокер.
– Как же я рада, что наконец ты смогла вырваться и нас навестить! Ты надолго? – поинтересовалась мама, когда я стала мыть посуду, а она убирать со стола.
Что-то нужно было ответить. Правду? Я не хотела ее лишний раз тревожить, но и обманывать тоже.
– В Голстоне убили девушку, и я… контактировала с ее душой.
– Было страшно? – тихо спросила мама, положив в раковину грязные ложки и вилки.
– Страшно, но мне помогал Вард… мистер Торгест, – поправилась, пряча смущенный взгляд. – И я справилась. Вот приехала как свидетель.
Мама вдруг обняла меня, поцеловала в щеку.
– Я бы очень хотела, чтобы ты осталась, но тебе двадцать один год, из них три года самостоятельной жизни – и ты молодец, отлично справлялась! Только вот похудела, – вздохнула она и веселее добавила: – Но я все исправлю. Буду теперь каждый день пироги печь.