Зов (си)
Шрифт:
Параллельно он открывает краны, наполняя ванну, и переносит меня туда. Пока вода не достигает нужного уровня, бережно придерживает за талию, а потом медленно опускает, удобно усаживая. Окружившее тепло разом лишает всех мыслей. Его руки ненадолго оставляют меня, чтобы затем вернуться и окатить волной нового запаха: так может пахнуть только человеческое тело. С жадностью вдыхаю, понимая, что хочу знать все о его источнике. Сквозь полуопущенные веки вижу, что Дор разделся до пояса и теперь собирается мыть меня, потому что достал мягкую губку и уже тянется за гелем. Скромность откровенно возмущается где-то в глубине души, но расслабляющееся под напором воды тело требует продолжения. И выигрывает в неравном бою с совестью.
...Его движения очень аккуратны и хирургически точны, хотя я, вроде бы, не страдаю от тяжелых ран или жутких переломов. Благоразумие вопит, как ненормальное, упрашивая оставить тело просто помокнуть в ванной и дать прийти в себя самостоятельно, однако затихает под напором наслаждения, окутывающего от прикосновений Дориана. И все существо воспринимает действия мужчины так, словно создано только для его касаний и давно ждало подобного поворота событий. Медленно поднимающееся из глубин сознания ощущение правильности ситуации посылает к чертям логику, и я тихо изнываю в ожидании очередного контакта кожи с губкой, ведомой умелыми руками. А Дориан, между тем, наклоняет меня вперед, принимаясь за спину, и ненадолго прерывает так нравящееся моей коже занятие. И я даже знаю, почему, и причина, заставившая мужчину замереть, со мной с девятнадцати лет....
Но тут мысли опять улетучиваются, потому что Дор делает то, чего никто до него не совершал: аккуратно повторяет пальцами линии шрамов, которыми испещрена спина. Ровно по форме крыльев, подаренных на последнем этапе совершеннолетия и совсем недавно прорезавшихся при инициации, а теперь напоминающих о себе причудливой вязью белеющих ниточек на коже....
– Девочка моя, как же это, наверное, было больно, - сдавленно шепчет он, а я почему-то понимаю, что внезапно задрожавшие пальцы, порхающие по моим шрамам, есть не что иное, как отражение хорошо скрываемой ярости. Поэтому собираю волю в кулак и хрипло шепчу:
– Через месяц уже ничего не чувствуешь, Дор. Все в порядке. Всякая крылатая сирена проходит через это....
Внезапно его руки отклоняют меня так, чтобы можно было рассмотреть лицо, и я оказываюсь один на один со взглядом Дориана. Встревоженный, корящий себя не пойми за что и в то же время дающий ответ на вопрос, мучающий меня с момента появления жениха. Удивленно моргаю, удостоверившись, что ослепительная серебристо-морозная голубизна не привиделась, и шепчу еле слышно:
– Дор, у тебя глаза другого цвета...
А он устало их прикрывает, тяжело вздыхает и, словно извиняясь, признается:
– С тобой никакая маскировка не работает, сирена....
А я почему-то счастливо улыбаюсь, и если он думает, что, поправившись, я забуду об этом странном признании, то очень сильно ошибается!
Вскоре меня вытаскивают из воды, бережно обтирают полотенцем и несут в сторону спальни. Опускают на кровать, после чего Дориан тихо произносит:
– Скоро вернусь, - затем исчезает из комнаты, и обостренный слух улавливает, что меня сменяют в ванной. Закрываю глаза и позволяю себе ненадолго окунуться в туман сновидений. Так хочется отдохнуть, когда, наконец-то, цель достигнута.... Не знаю, во сне или наяву, но спустя некоторое время чувствую теплые руки Дориана, обнимающие меня и одновременно поднимающие, а затем осторожный поцелуй, и касающиеся моего виска губы потихоньку вливают в тело энергию мужчины, борющуюся с безумием, охватившим после концерта. Это неприятно, и Дор чувствует, как я морщусь, потому что ласково гладит по волосам и уговаривает потерпеть, ненадолго оторвавшись от своего занятия. И все повторяется снова....
А потом, когда заканчивает, и я чувствую себя выжатой, как лимон, ненадолго оставляет меня, возвращаясь с чашкой горячего чая, мягко, но требовательно советуя уговорить организм принять в себя хоть немного жидкости. Тонизирующее действие, вспоминает усталый ум, с готовностью принимая глюкозу. И сон окутывает снова.
Когда просыпаюсь, первым, что чувствую, оказывается жуткий холод. Осознаю себя вполне определенно и, оглядываясь по сторонам, не нахожу Дориана. Наверное, выбрал себе соседнюю комнату, мелькает в голове мысль, а я, тем временем, пытаюсь подоткнуть под себя одеяло, чтобы побыстрее согреться. Ничего не выходит, и очередная гениальная идея толкает в ванную, где вскоре раздается шум воды, а я осторожно залезаю под упругие струи, не забывая о том, что слабость пока никуда не делась и резких движений совершать не стоит.
О температуре воды догадываюсь только по изрядно покрасневшей коже, хотя и вижу все, как в тумане, но капельки испарений свидетельствуют о том, что и душ не помогает. Мне по-прежнему холодно, и с каждой минутой становится только хуже. Заматываюсь в полотенце и выхожу, вздрагивая от ледяного воздуха коридора.
Дверь, ведущая из гостиной в комнату, выбранную Дорианом, открыта, а на пороге в напряженной позе застыл ее временный обитатель. Даже сквозь туман сознания не могу не отметить, насколько красиво он сейчас выглядит: распущенные волосы в беспорядке лежат на плечах, из одежды - одни мешковатые штаны, которые все равно не спасают воображение от путешествия по красивому телу. Дориан не имеет крупного сложения, он скорее жилист и очень силен, несмотря на поджарую фигуру. В этом я успела убедиться, когда он нес меня на руках, и теперь, воскрешая в памяти события, предшествующие своему спасению, и оглядывая мужчину еще раз, не могу не восхищаться его скрытой грацией. Знаю, что это ненадолго, потому что, как только соберусь с силами, обязательно затащу Детри-младшего обратно на Рокис, и миссия будет окончательно выполнена. Но пока это не произошло, просто иду навстречу, двигаясь скорее по наитию, ибо его силуэт воспринимается тенью на фоне непроглядной ночи. Не дойдя нескольких шагов, спотыкаюсь и падаю в заранее приготовленные объятия. И понимаю, что нашла источник тепла, способный спасти постепенно замерзающее тело.
Дориан тоже это чувствует, потому что вздрагивает, когда я доверчиво прижимаюсь к его груди, но усиливает объятие, несмотря на то, что температура моего тела его явно не радует.
– Согрей меня, пожалуйста, - отстраняюсь от тепла и часто бьющегося сердца, переводя взгляд выше, на его губы. Почему-то возникает непреодолимое желание попробовать их на вкус, а я сейчас в таком состоянии, когда желания нужно удовлетворять.... Тянусь к нему и успеваю поцеловать до того момента, как Дор сообразит, в чем дело, и отстранится. И вмиг ощущаю огромную волну жара, пробегающую от макушки до пят. А еще - сводящий с ума запах кожи, принадлежащий теперь уже судорожно сжимающему меня в объятиях мужчине. Инстинкт толкает к этому запаху ближе, а руки Дора, словно повинуясь, сокращают расстояние между нами до минимума.
И внезапно все прекращается.
Понимаю, что Дор обдумывает какую-то идею, так не вовремя пришедшую в голову, когда раздается сердитое:
– Ты на чем замкнула контур, когда зов начала?!
– На себе, кажется, - отвечаю на автомате, стараясь не упасть от резкой смены положения мужчины, и потому прижимаюсь уже сама.
– Ари, ты что творишь?
– даже в темноте вижу, как удивленно расширяются зрачки.
– Греюсь, - откровенно признаюсь, получая в ответ обреченный стон.
– Очень холодно...
Сквозь дымку смотрю на его окутанное сиянием силы лицо и слышу шепот:
– Ты понимаешь, что сейчас у тебя наступило время отдачи, и, если ничего не предпринять, ты просто можешь свалиться в обморок и не очнуться?
– рычит Дор, несмотря на все попытки отвлечь его от раздумий.
– Так согрей меня, - уверенно повторяю, глядя открыто в его глаза.
– Пожалуйста....
– Ари, потом ты пожалеешь об этом, - начинает потихоньку сдаваться он.
– Если ты о том, что я не смогу разорвать нашу связь из-за помолвки, то я найду выход, - уверенно заявляю в ответ, а перед глазами пляшут яркие звездочки.