Зов смерти
Шрифт:
— Грейс, подождите, не приезжайте сейчас, я выгляжу ужасно!
— Ему наплевать, как ты выглядишь, Терри! Послушай, у меня хорошее предчувствие! Не раздумывай, соглашайся! Это наш последний шанс!
Грейс вернулась к посетителю с сияющим от восторга лицом.
— Вы удивительный, замечательный человек! — воскликнула она. — Знаете, через какие круги ада прошла сестра? Сначала развод, потом болезнь дочки. Они ездят в Торонто сдавать анализы как на работу. Что только не делали, какие аппараты не подключали
— Отчего же, очень даже хорошо представляю.
Грейс шепотом продолжила:
— Терри оплакивает живую дочь словно покойницу… в доме будто траур. Им так нужен хотя бы лучик надежды!
— Посмотрим, чем можно помочь, — неопределенно произнес Саймон.
Саймон вынул саквояж из багажника, по привычке проверив дверь автохолодильника и его подключение к прикуривателю. Солнце уже взошло, и не по-осеннему яркие лучи освещали дорогу. В сопровождении Грейс Саймон направился к дому Терри, находившемуся в двух кварталах от кафе. Терри Баттен уже ждала гостей у входной двери. На ее лице застыла грустная улыбка.
— Как любезно, что вы согласились зайти к нам, сэр!
— Ну что вы, я просто проезжал мимо. Это случайное совпадение, если вы только в них верите.
— А вы сами верите?
— Лично я нет. Ваша дочь не спит?
— Нет, уже проснулась.
Терри провела сестру и гостя в свой красивый старинный дом, построенный более ста пятидесяти лет назад. Путешествуя по стране, Саймон обратил внимание, что ближе к востоку, в провинции Онтарио, все чаще встречаются старинные здания, построенные из серого шероховатого кирпича. Находись такой великолепный дом в столице, давно перешел бы к какому-нибудь процветающему адвокату, но здесь, в сельской глуши, дом является собственностью простых жителей, и это в порядке вещей.
В доме пахло сыростью и затхлостью. Окинув быстрым взглядом гостиную, Саймон сразу приметил висевший над пианино деревянный инкрустированный барометр — настоящий антиквариат! Значит, семейство обосновалось в селении несколько поколений назад. Телевизор работал, но звук отключили. На экране женщина в переднике взбивала в миске белый крем.
Девочка ждала в детской, так и не переодев пижаму. По страдальческому выражению, застывшему в ее глазах, Саймон с первого взгляда понял, что Роуз не привыкать к визитам медицинских светил и рядовых врачей. Они являются домой или принимают в кабинетах, больно колют иглами, каждый раз берут кровь на анализы, то и дело заставляют делать рентгеновские снимки, и повсюду мелькают их руки, вечно щупающие, сжимающие, давящие…
— Ты тоже меня уколешь, мистер? — спросила девочка.
— Чтобы взять кровь на анализ? Ты про это, Роуз?
Какую руку дать? — Она развернула руки, открыв локтевые сгибы с тоненькими голубыми ниточками вен под бледной
— А мне не нужна кровь, мы просто поговорим. Может, потом посмотрю только на твой язык и глаза, хорошо?
— Слушайся этого доброго дядю, — попросила дочку Терри, стоявшая на пороге детской. — Он согласился пожертвовать своим личным временем, чтобы осмотреть тебя.
Та послушно кивнула, приспустила рукава пижамы, села на край кровати и вдруг сказала:
— У меня огромная мерзкая опухоль в мозгу!
— Роуз! — воскликнула огорченная мать.
— Тебе про опухоль доктор сказал? — не обращая на нее внимания, спросил Саймон девочку.
— Нет, конечно! Он говорил маме, — ребенок оглянулся на Терри, — а она мне ничего не рассказывает…
— С тобой все будет хорошо, милая! — пообещала дочери Терри.
— Да я все знаю! Моя голова как компьютер, по которому ударили кирпичом!
Саймон обернулся к двери детской, у которой стояли сестры, и улыбнулся им.
— Сильно сомневаюсь, что это так, — сказал он. — Роуз, ты не побоишься остаться со мной в комнате одна? Без мамы и тети?
— Одна? — испугалась Терри. — Мне кажется, я…
— Я не боюсь! — перебила ее Роуз.
— Вам понадобится кипяток? Доктор, мы принесем, если нужно! — засуетилась Грейс.
— Я не врач, — резким движением повернулся к ней Саймон. — Я вам уже говорил.
— Извините, это по привычке.
— Мне нужна горячая вода, а не обжигающий кипяток.
Грейс и Терри вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.
Саймон внимательно прислушался к их шагам: вот они подходят к лестнице, спускаются, идут по коридору на кухню. Удостоверившись, что сестры не подслушивают, Саймон вновь обратился к Роуз:
— Значит, ты все время падаешь?
— Один доктор сказал, что во время припадка нужно лежать в постели, но я теряю сознание и все равно падаю с кровати.
— Нет ничего удивительного! — Саймон взял ее руку, повернул запястьем к себе и легко провел пальцами по тоненьким венам. — Роуз, вспомни, пожалуйста, что ты чувствуешь перед приступами? Может, видишь свет или ощущаешь запахи? Или слышишь что-нибудь?
— Иногда появляется запах.
Саймон приподнял ее голову и, мягко нажав на подбородок, открыл ей рот.
— Что тебе напоминает этот запах?
— Омлет!
— Ты любишь омлет, Роуз?
— Теперь не переношу!
Он успокаивающе улыбнулся.
— А чай тебе нравится?
— Я не пью чай, мне только восемь лет.
— Сегодня ты, пожалуй, попробуешь его!
Саймон всмотрелся в глаза девочки. Обычно у детей они ясные и чистые как хрусталь, а карие глаза Роуз потускнели, словно кто-то, разукрасив радужную оболочку акварелью, напоследок капнул воды и она стала смазанной, водянистой.