Зов тьмы
Шрифт:
Ну и, конечно, приятно осознавать, что план Дэйты – абсолютно неизвестный первому офицеру – сработал. Эти восемь человек не могли самостоятельно собраться вместе случайно. Каким-то образом андроид нашел их и привел в одно место – ведь наткнуться на них без его руководства не представлялось возможным.
Убедившись, что экипаж "Грегора Менделя" находится в надежных руках, Райкер повернулся к О'Брайену.
– Славная работа, – произнес он.
– Спасибо, сэр. Я стараюсь, – мимолетная улыбка, и начальник транспортного отдела снова сосредоточил свое внимание на приборной доске.
– Старший помощник Райкер, – внезапно раздался голос. Люди с "Менделя" стали испуганно оглядываться в поисках его источника.
Первый офицер, разумеется, узнал Фонга, вызывавшего его с мостика.
– Райкер слушает.
– Сэр, мы обнаружили еще одну группу, хотите верьте, хотите – нет...
Еще семь человек, и среди них есть Палаццо.
Старпом улыбнулся.
– Отлично, – вставил О'Брайен, – по крайней мере, я не успел отключить энергию на установке полностью.
– Прекрасная новость, мистер Фонг, – поблагодарил Райкер. Рассчитайте необходимое изменение курса и продвигайтесь на оптимальной скорости.
– Получены координаты, – доложил О'Брайен. – Совсем недалеко от той точки, где мы нашли первую группу.
Если бы Дэйта сейчас присутствовал в транспортационной, старпом расцеловал бы его. Андроид работал, словно кудесник. Ликование Райкера омрачало только одно обстоятельство: до сих пор не обнаружено следов Пикара, Пуляски, Джорди, Ворфа и других членов экипажа "Энтерпрайза".
Конечно, есть вероятность, что они находятся в новой группе или Дэйта сейчас их собирает и готовит к возвращению на корабль. Но у андроида выходило время – срок, назначенный для выполнения операции, кончается менее чем через день. Он и так уже сделал даже больше ожидаемого.
Правда, несмотря на эффективность работы андроида, есть еще одно обстоятельство, от которого не отделаешься: вдруг кто-нибудь из экипажа "Менделя" или "Энтерпрайза" уже мертв. Таких не спасешь.
Райкер искренне надеялся и верил, что его друзья не входят в это роковое число.
Пуляски пришлось нелегко. Женщина валилась с ног от усталости, замерзла, а ветер воспалил обожженное лицо, и оно болело нестерпимо. Да и голод давал о себе знать. Ведь она не прихватила с собой еды, как это сделал Ворф.
Но Кэтрин удалось найти клингона и идти за ним следом, оставаясь незамеченной. Поэтому к возникающим проблемам Пуляски отнеслась не слишком серьезно.
Более того, вернулась память. Вернулась полностью! Не только припомнилось происходившее на "Менделе", но и все, что случилось позже: сначала в помещении клахкиммбрийцев, где заблокировали их разум, а затем, позднее, во время работы в полевом госпитале.
Пуляски вспомнила, как вспышка при разрушении летающей камеры позволила всплыть на поверхность более ранним событиям, когда уже казалось, что все забыто бесповоротно. К Кэтрин вернулись воспоминания об "Энтерпрайзе" и о болезни, которая вполне могла распространиться по отсекам судна. Доктор пожалела об отсутствии коммуникатора. Как сейчас необходима связь с кораблем! Ведь теперь она знает, как решить проблему с заболеванием.
Пуляски, конечно, не могла поверить окончательно, что она нашла противоядие. Но ведь за все время, проведенное здесь, на Аклах, болезнь не тронула ее. И если доктор права, предполагая возможность мутации бактерии во что-то заразное, то все симптомы давно бы уже проявились, фактически, болезнь убила бы ее. Да и всех, кто находился в контакте с ней после первоначального общения с Фреди: Кэтрин превратилась бы в переносчика инфекции. Но она жива и здорова до сих пор, а значит, и с Ворфом все в порядке.
Видимо, в среде существует нечто, оберегающее их от заражения. Нечто, что она и клингон получили вместе... Пуляски догадывалась о сущности этого таинственного источника, но боялась: а вдруг "Энтерпрайз" уже превратился в мертвый корабль и у нее не будет возможности проверить свою теорию.
От этой мысли преследование Ворфа приобретало новый смысл.
Часа три-четыре после ухода из обоза Кэтрин думала, как добраться до клингона и объясниться с ним. Она понимала: сказать, что они с ним друзья, – недостаточно. Объяснять ситуацию и просить помощи – тоже бесполезно. В лучшем случае, Ворф уйдет, оставив ее один на один с безжалостной природой этой планеты. В худшем – заставит замолчать навсегда из-за опасности, которую она представляла собой, или как обузу, из-за которой его могут обнаружить.
Вскоре Пуляски нашла иной вариант общения с клингоном. Основываясь на оценке передвижения Ворфа, можно предположить, что у него есть определенная цель. У доктора крепло предчувствие: клингон вовсе не собирается присоединиться к остальным воинам. В полевом госпитале ее пациенты всегда держали при себе оружие и доспехи и обязательно одевали их, прежде чем уйти. Ворф же, наоборот, выбросил многое из своего защитного костюма, в первую очередь, шлем. Никакой враг не мог снять их даже силой. Вывод напрашивался сам собой – клингон взбунтовался.
Прекрасно зная Ворфа и силу его характера, доктор не удивилась бы, узнав, что эти битвы для него – ниже его достоинства. В конце концов, клингон оставался клингоном, хотя и без памяти, а они, как всем известно, выше всего на свете чтут честь. Эти войны не могут быть почетными, раз к ним побуждают надзиратели. Значит, Ворф дезертировал и питается выбраться из этого гиблого места. Если пойти за ним дальше, то, возможно, он выведет к цивилизации, где появится возможность связаться с кораблем.
Конечно, гарантий нет, но Пуляски надеялась на успех. И пока есть возможность не сталкиваться с клингоном напрямую, она решила держаться осторожно.
Пока Кэтрин размышляла, Ворф исчез из вида. Она испугалась до смерти, боясь потерять его в этой глуши. Но не могла же доктор взять да и броситься за ним вслед, не таясь! Сначала нужно убедиться, что воин отошел на достаточное расстояние и не услышит ее шагов.
Затаясь, Пуляски мечтала о врожденных клингонских охотничьих инстинктах и их таланте не блуждать по местности. Малейший неверный шаг и одним врагом на свете меньше.