Зов западных рек
Шрифт:
Опускался ниже и ниже, тот другой бешено бился, сперва пытаясь меня ударить, потом, только чтобы освободиться. Как-то я успел глубоко вдохнуть перед тем, как погрузиться, и держался за него, увлекая с собой. Вынырнул, увидел вспышку выстрела, что-то тюкнуло меня по макушке. Я опять ушел под поверхность, человека я потерял, но его воротничок из руки не выпускал.
Отчаянно забарахтался и, когда моя голова поднялась над водой, был уже на некотором расстоянии ниже по течению, одновременно
Череп разрывался от боли. Надо мной поднялось черное, громадное… и больше я ничего не сознавал.
Движение было мягким. На моих нарах лежал солнечный свет, подогревал индейское одеяло, на котором покоились мои руки. Руки — это я видел, и еще медленное скольжение света в единстве с нежным покачиванием.
Долгое, долгое время я просто лежал и следил за солнечным пятном, как оно придвигается к моим рукам, касается их, потом медленно уходит. Ритм колебаний гипнотизировал. Я наблюдал его, тупо сознавая, что мне удобно, ни о чем не думая.
Близко от меня что-то бухнулось, и мои глаза повернулись. Повернулись непроизвольно, воли у меня не оставалось. Теперь они смотрели на источник света.
Круглая дыра в стене… иллюминатор. Второе» глухое «бум», затем голос.
— Жив еще?
— Жив. — Девичий голос.
— В сознание не пришел, я думаю. Хотя пульс вроде бы стал сильнее.
— Зря мы увезли его из Сент-Луиса, па. У него могут найтись в тех местах родственники.
— Навряд ли. Правда, одет он был, как богатый. Кто-то хорошо постарался, чтобы его пришлепнуть.
Разговор доходил до меня через распахнутую крышку, но ничего не значил. Я продолжал лежать, не двигаясь, и мой взгляд возвратился к пятну света на моих руках.
Потом я почувствовал запах. Хороший запах, аппетитный. Что-то готовится.
Готовится еда.
Еда?
Мои глаза моргнули, мышцы сократились, и я приподнялся на нарах. Слышно, как что-то двигается. Постепенно приходит осознание, что и как. Лежу на чистой, устеленной одеялами койке, на каком-то судне. Не на большом: невысоко над головой начинается палуба, а прямо подо мной — днище.
Что это за судно и где я? И кто я? Я размышлял над этим с минуту и затем произнес вслух:
— Жан Даниэль Талон.
Раздалось чье-то восклицание, и занавесь на двери отодвинулась.
Там стояла девушка — очень маленькая девушка и очень тоненькая, с темными волосами и глазами, весьма серьезными в данный момент, и полураскрытым ртом. Миловидная, даже очень.
Надеты на ней были кожаная юбка с бахромой и ситцевая блуза. И мокасины на ногах.
— Вы проснулись!
— Или проснулся, или вы — прекрасный сон, — ответил я.
Она покраснела.
— Вы проснулись, — констатировала сухо. — Теперь хотите
— Теперь хочу есть, да. Но сначала объясните мне, где я, что это за судно и кто вы сами.
— Вы плывете по реке Миссури. Судно — кильбот моего отца, а я отеческая дочь.
— Как я сюда попал? Что вообще случилось?
— Вас несколько раз стукнули по голове. Дважды рассекли кожу, ссадин и царапин полно. И подстрелили — пробороздили скальп. Можете теперь носить пробор, если хотите.
— Как вы меня вытащили?
— Мы поднимались вверх без остановки в Сент-Луисе. Услышали крики, топот, возню какую-то, потом видим — кучка людей на корме судна, а потом глядь — вы в воде бултыхаетесь. Я нагнулась и цап за ворот. Па держит курс, а я держу вас. Вышли на прямой участок, па привязал румпель, подошел вперед и помог мне вас поднять.
— Это было прошлой ночью?
— Это было пять дней назад. К ужину будет ровно пять.
— Пять дней!
Табита наверняка уехала. Пароход давно отплыл. Друзья должны считать меня мертвым.
— Вы спасли мне жизнь, и я благодарю вас и благодарю вашего отца.
Она наклонила голову вбок и посмотрела на меня из этого положения.
— Вы голодны? Вы должны быть голодны.
— Как волк. Вас способен съесть.
Она состроила гримасу.
— Я несъедобна. И отцу такое не понравится. Я — его команда.
— Вы? Вы слишком маленькая!
— Ничего подобного! — Она выпятила грудь. Очень приятную грудь. — Я сильная! Я страшная!
— А я голодный. Что мы уже установили.
— А я прошу прощения! Мигом!
Я положил голову обратно на подушку и посмотрел вверх, на палубные подпорки. Хорошая работа; гвозди, разумеется. Я предпочитал шканты и связи на шипах. Гвозди… ну, удобная штука, конечно, но что до настоящего качества…
По палубе забухали тяжелые шаги, вниз по ступеням спустился мужчина и остановился внизу, разглядывая меня, не снимая рук с лестницы.
— Хо! А вы не так уж плохо выглядите, когда в себе, — сказал. — Вы кто?
Я перекатился на локоть.
— Я — голодный человек, который хочет поесть. Еще я человек, которого трахнули по башке. До сих пор гудит.
Усмехнулся.
— У вас там швы. Моя дочь, она шьет хорошо, а?
— Она зашила мне голову?
— А что прикажете делать? Оставить вас с мясом и волосами, свисающими на уши? Хотя нет, так скверно не было. Но несколько стежков понадобилось. Вылезут когда-нибудь. Не расстраивайтесь.
— Далеко мы от Сент-Луиса?
Он пожал плечами.
— Далеко — это вопрос. Как далеко? Пешком? По воде? На лошади? А насколько срочно туда надо?
— Я там кое-кого оставил, и оружие мне нужно оттуда забрать.