Зов
Шрифт:
Ребята сообщили на заставу о произошедшем — это раз, с заставы сообщили в отряд — это два, те выслали за мною вертолет — это три, как-то очень оперативно информация попала к отцу — это четыре, затем как-то очень быстро здесь появилась Маргарита Николаевна — это пять!
Сколько лететь из Москвы в Тбилиси? Часа два, три? А сколько потом из Тбилиси к нам в отряд? Я так думаю, что этот отрезок пути Маргарита Николаевна, скорей всего проделала на вертолете, а может, она и не из Тбилиси летела, может, с какого-нибудь ближайшего военного аэродрома.
Загадка…
Понятно
Спасибо, папа.
От воспоминания об отце в груди сразу потеплело, и я невольно улыбнулся. Почти два года мы не виделись… ну ничего, скоро мне на дембель, а там будем вместе решать, как жить дальше.
Неделя пролетела почти незаметно.
Уколы, капельницы, прогулки по территории госпиталя, и всё было бы хорошо, если бы не одна проблема, которая не давала мне покоя каждый раз, когда я закрывал глаза и проваливался в сон.
Скала на дне моря, трехпалый отпечаток, отчаянная борьба за жизнь — всё это повторялось каждую ночь и каждый раз во всех мельчайших подробностях. Если это не прекратится до моего дембеля, надо будет обязательно поговорить с отцом, пока у меня крыша не поехала.
За всю эту неделю ко мне заглянул только один посетитель: тот же самый особист из нашего пограничного отряда, который когда-то давно привозил посылку с моими ботинками на заставу. Беседуя со мной подчеркнуто вежливо, он расспросил меня о событиях того дня. Особенно его интересовал Марченко, и что, по моему мнению, привело к ЧП. Мы поговорили об этом минут десять, затем он встал, пожелал мне скорейшего выздоровления, как-то хитро подмигнул и вышел. И всё! Никаких тебе вопросов ни о Маргарите Николаевне, ни об отце, ни-че-го!
На заставу я попал только на второй день после моей выписки из госпиталя. Ждал попутную машину в нашу сторону.
По прибытии постучал в дверь кабинета начальника заставы. Надо было доложиться ему по всей форме.
— Войдите.
— Старший сержант Смирнов после прохождения лечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение!
— Прибыл, значит, — как-то сухо ответил мне Степанов, не отрывая взгляда от своих бумаг. — Это очень хорошо, что ты прибыл.
Его щека нервно дернулась.
— Значит так! — он выдержал паузу. — Завтра у нас ожидается пополнение на заставе. Поднимают молодых после учебки, шесть человек. Вот теперь ты и будешь их натаскивать на Левом фланге до самого своего дембеля! Вопросы?
— Никак нет, товарищ майор, разрешите идти?
— Сегодня и завтра выходной. Послезавтра приступаешь к обучению молодых. Вопросы? Всё, свободен.
— Есть! — козырнул я и вышел из кабинета.
«Раз у меня выходной, — подумал я, — пойду-ка прямиком в столовую».
Честно говоря, после больничной баланды я соскучился по стряпне Фомы, да и всю самую правдивую и точную информацию на заставе можно было получить только от него.
— О, Коля, братан! Кого это я вижу? Ты вернулся, брат? Ну
— Нормально, дружище, нормально.
— Вот и славно! А то тут твои ребятки таких страхов нам наговорили, что волосы просто дыбом, и все теперь бздят на Правый ходить…
— Да ладно, ерунда всё это! Ты лучше скажи мне, какие новости на заставе, пока меня тут не было?
Фома криво улыбнулся и пожал плечами.
— Да нет никаких новостей особых-то! Разве что сразу после того ЧП с тобой, уже сильно ближе к ночи, какая-то тётка очень важная в сопровождении таких вот двух, — Фома сначала развел руки в стороны, а потом поднял их вверх над головой, — мордоворотов не особо-то разговорчивых прилетела. На вертолете, не абы как! Закрылись они у Стёпы в кабинете и говорили там где-то час, может, чуть больше.
— Вместе с мордоворотами закрылись?
— Нет, один стал перед дверью, а другой с улицы, под окнами кабинета Стёпы.
— Серьезные ребята.
— И не говори.
— Вооруженные?
— Да по полной программе! Я таких прикинутых и навороченных еще не видел никогда.
— Ясно. А что наш Стёпа?
— Да ничего! Вышли с этой тёткой чуть ли не под ручку и сразу ко мне, ну я уж тут постарался.
Фома самодовольно улыбнулся и выпятил грудь.
— Она меня потом еще пытала, как я зажарку для борща делаю, как то, как сё! Нормальная такая тётка! И симпотная…
Фома закатил глаза и закусил губу.
— Ясно. А потом?
Фома завис на секунду, соображая.
— А потом они заночевали у нас в офицерском домике, затем рано утром забрали Серёгу и улетели, потом через два часа опять прилетели, — стал загибать пальцы Фома, — выгрузили Серёгу и опять улетели. Всё! Больше я их не видел.
— Да уж.
— Есть будешь?
— Буду. А что у тебя сегодня?
— Ежели чуток подождешь, то для тебя сейчас пельмени сварганю. Ты же просил.
Собраться нам всем вместе получилось только на следующий день. На дворе шел мелкий моросящий дождь, который напитал сыростью всё вокруг. Мы втроем забились в теплую сушилку и сидели там, расположившись на двух армейских дубленках, брошенных прямо на горячие трубы. Внутри попахивало потом и сырой одеждой, развешанной на специальных крючках, но это нам абсолютно не мешало. Наклонившись друг к другу и почти упершись лбами, мы тихо, шепотом переговаривались между собой.
— Неважно, кто меня там покусал, поймите вы, — в который уже раз повторил я, — важно то, что я сейчас сижу здесь, рядом с вами, живой и здоровый, — я посмотрел на Серёгу, — и это, мой дорогой друг, только благодаря тебе!
Серёга распрямился и попытался возразить. Я поднял руку и остановил его на полуслове.
— Я хочу сказать тебе, Серёга, чтобы ты запомнил крепко раз и навсегда! Я у тебя в неоплатном долгу! Понадобится моя помощь на гражданке — всегда, чем смогу помогу. Не смогу я — отец мой поможет. Адрес и телефон я тебе потом напишу. Санёк, тебя это тоже касается.