Зови меня своим именем
Шрифт:
— А что с Анчизе?
— Мы потеряли его из-за рака, бедняга. Я привык думать, что он был просто слишком стар. Но ему не было и пятидесяти.
— Он тоже любил это место… он и его прививки, его фруктовый сад.
— Он умер в комнате моего дедушки, — снова тишина. Я собирался сказать «в моей старой комнате», но передумал. — Ты счастлив, что вернулся?
Он увидел суть моего вопроса раньше меня.
— Счастлив ли ты, что я вернулся? — переиначив, спросил он.
Я смотрел на него совершенно обезоруженный, хотя и не испуганный. Как человек, который
— Ты знаешь, что да. Может, даже больше, чем должен был бы.
— Я тоже.
Это рассказало обо всем.
— Пойдем, я покажу, где мы развеяли часть праха отца, — мы прошли обратно в сад, где прежде стоял стол для завтраков. — Это было его любимое место. Я называю его «призрачным». А здесь было мое место, если ты помнишь, — я указал туда, где раньше стоял мой письменный стол у бассейна.
— А у меня было место? — спросил он с легкой усмешкой.
— У тебя всегда будет место.
Я хотел сказать, что бассейн, сад, дом, теннисный корт, граница рая, все это — всегда будет его призрачным местом, но вместо этого указал вверх на французские окна его комнаты. «Твой взгляд навсегда здесь, — хотелось сказать мне, — из окна моей спальни, в которой никто в эти дни не спит, смотрит сквозь тюль. Когда легкий бриз играет с ней, я поднимаю голову или выхожу на балкон и ловлю себя на мысли, что представляю, будто ты все еще здесь, смотришь из своего мира в мой, повторяешь, как в тот раз, сидя на камне, когда я тебя нашел: “Я был счастлив здесь”. Ты в тысячах миль, но едва взглянув в это окно, я сразу вспоминаю купальные плавки, рубашку, раздуваемую ветром, руки на перилах, и вот ты неожиданно снова рядом, закуриваешь свою первую утреннюю сигарету — двадцать лет назад сегодня. До тех пор, пока стоит этот дом, это будет местом твоего призрака — и моего тоже». Вот что я хотел сказать.
Мы простояли там несколько секунд в старом уголке сада. Когда-то отец, Оливер и я разговаривали в этом месте. Теперь мы с ним говорили об отце. Назавтра я подумал бы об этом моменте, и пусть призраки их отсутствия болтали бы меж собой в сумрачный час.
— Я знаю, ему бы хотелось, чтобы что-то такое случилось, тем более в такой великолепный летний день.
— Уверен, так и есть. Где ты развеял остальную часть его праха? — спросил Оливер.
— Всюду. В Хадсоне, Эгейском море, Мертвом море. Но сюда я прихожу, чтобы побыть с ним.
Он ничего не сказал. Тут нечего было сказать.
— Пошли, отведу тебя в Сан-Джакомо, пока ты не передумал, — наконец сказал я. — Еще есть время до обеда. Помнишь дорогу?
— Я помню дорогу.
— Ты помнишь дорогу, — эхом отозвался я.
Он взглянул на меня с улыбкой. Это приободрило меня. Может, потому что я знал, что он меня дразнит.
Двадцать лет были вчера, и вчера было сегодня, просто ранним утром. А утро казалось на расстоянии световых лет.
— Я как ты, — сказал он. — Я помню все.
Я остановился на секунду. «Но если ты помнишь все, — рвалось с моего языка, — и если ты такой же, как я, то, прежде чем ты уедешь завтра, или, когда ты будешь готов захлопнуть дверь такси, попрощавшись со всеми, и больше не останется какой-либо недосказанности в этой жизни вообще, тогда — хотя бы в этот раз, пусть даже в шутку, пусть для этого будет уже слишком поздно — но повернись ко мне, посмотри на меня, как когда мы были вместе, и это значило для меня все, удержи мой взгляд и назови меня своим именем».
notes
Примечания
1
(ит.) Автобусный маршрут
2
(ит.) Прогулка
3
Данте Алигьери, «Божественная комедия». Перевод М.Л. Лозинского
4
(ит.) Звезда
5
(ит.) Кинозвезда
6
(ит.) Он застенчивый
7
(ит.) Оставьте это мне
8
(ит.) Какая кинозвезда!
9
(фр.) Обед
10
(ит.) Маленькая площадь
11
(ит.) Прогуляюсь
12
(ит.) Где
13
(лат.) Бесконечно
14
(ит.) Переводчик
15
(ит.) Кафе
16
(ит.) Кто это
17
(ит.) Влюбленность