Зови меня ястребом

Рощин Валерий Георгиевич

На траверзе Маркса — небольшого городка и районного центра на левом берегу Саратовской области, закралось сомнение в успехе спонтанно организованного вояжа. С каждым часом Марк Антонович чувствовал себя все хуже и хуже; силы понемногу оставляли, поднималась температура. Яровой проверял повязку, но крови на ней не прибавлялось. Значит, начиналось воспаление.

В центре большого села, через которое проходила трасса, спецназовец узрел несколько магазинов, закусочную и аптеку. И через четверть часа на сиденье лежал пакет с медикаментами и с новеньким термосом, наполненным крепким чаем. Заново

обработав рану, он заставил Марка Антоновича выпить дозу сильного антибиотика и улечься на заднее сиденье. Заботливо укрыл его своей косухой, уселся за руль и продолжил путь…

— Мне необходимо рассказать тебе одну историю, — тихо сказал шеф, провожая взглядом клонившееся к горизонту солнце.

Константин убавил громкость музыки.

— Слушаю.

Начал он издалека: сыпал фамилиями разных ученых, изучавших психологию аж с середины позапрошлого века. Если о Сеченове и Бехтереве Яровому слышать доводилось, то многие фамилии военных психологов Третьего Рейха, а также австрийских, израильских и американских гениев данного направления, были для него пустым звуком.

Суходольский лежал в неудобной позе, усердно натирал платком линзы очков и продолжал просвещать подчиненного о вещах и событиях, мягко говоря, таинственных и весьма серьезных. О целях, которые ставились перед учеными всесильными диктаторами или спецслужбами внешне благополучных демократических стран. О бесчеловечных экспериментах над людьми, проводившихся для достижения этих целей. Об удачах и ошибках, о победах и катастрофах…

Марка Антоновича часто охватывало волнение, и нить повествования путалась в узелки и петли. Единственный слушатель чувствовал, насколько ему непросто делиться сокровенным. Не закончив историю о том, как в конце войны исчезла «Реликвия», он внезапно переключился на день сегодняшний. На сложнейшую работу в секретных архивах, куда не подпускали до тех пор, пока не стал депутатом; на перипетии поисков командира разведгруппы Ахметова…

— Марк Антонович, извините, — перебил Константин, с беспокойством поглядывая в зеркало заднего вида. — Мне надо кое-что сделать.

— У нас все в порядке? — забеспокоился тот.

— Не совсем. Не нравится мне одна машинка — висит и висит на хвосте с самого Маркса. Скоро окончательно стемнеет, и тогда избавиться от «хвоста» будет сложнее. Ночью у всех кошек глаза горят одинаково…

— Что ты задумал?

— Вы лежите, пожалуйста, и не высовывайтесь. А я уж тут сам как-нибудь.

Машин на трассе в тихий будний вечер было мало. Яровой резко прибавил скорость и немного оторвался от назойливого преследователя; за плавным поворотом нырнул вправо на второстепенную дорогу. Быстро развернувшись, опять подъехал к трассе и остановился, не заглушая двигателя. Проверив наличие патронов в магазине, вперил взгляд в край посадок…

А вот и «Opel» — мчится на всех парах.

Костя рвет, не жалея резины. «Audi» выскакивает на трассу и быстро набирает ход, поворачивая навстречу «хвосту». Преследователи не ожидают подобного фортеля — теряются; водитель тормозит, прижимает машину к правой обочине.

Дистанция меж немецкими авто стремительно тает.

Яровой перекладывает пистолет в левую руку, сжимает

руль одной правой. Левое плечо прострелено, но в этот миг не боли.

Тонкие губы насмешливо цедят:

— Посмотрим, господа, как, где и чему вас учили…

Часть пятая «Реликвия»

Пролог

Германия

Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек

«Зона SS12-01»

2 апреля 1945 г

Ничего не изменилось вокруг за эти сорок минут. Та же темень, те же слепящие прожектора с пулеметных вышек и с высоких воротных столбов. Та же холодная промозглая погода. Пожалуй, только звуки канонады, доносившиеся с запада, стали немного ближе и громче, чем прежде.

Томиться в ожидании сменившихся фрицев не пришлось — видать, в фанерном домишке, спрятанном за мешками с песком было жутко холодно. Не прошло и трех минут, как на дороге показались две семенившие легкой трусцой фигуры с поднятыми воротниками шинелей. Руки в карманах, висящие на длинных ремнях автоматы качаются и хлопают хозяев в такт коротким шагам по задницам…

Долговязый солдат, подбежавший к воротам первым, дважды ударил кулаком в темное железо. Щелкнул засов, отварилось круглое оконце.

— Neun, — донеслось с той стороны.

— Zwei, — тут же парировал долговязый.

И, подталкивая в спину напарника, исчез за приоткрывшейся калиткой.

— Благодарите Бога, Фарид Салихович, если веруете, — широко улыбнулся белый генерал.

— Почему?

— Потому что они пользуются так называемым «плавающим» паролем. Это когда начальником караула заранее устанавливается некая «сумма», которую должны составить пароль с отзывом.

— Ага… — наморщил лоб Ахметов, — там было «семь» и «четыре», что в сумме составляет одиннадцать.

— Точно. А сейчас позвучало «девять» и «два».

— Опять выходит одиннадцать! Значит, сумма всегда должна составлять одно и то же число?

— Вряд ли всегда. Скорее, только сегодня. Или до определенного часа. Впоследствии новый начальник его переменит, назначив свою «сумму».

Командир шмыгнул носом и уважительно посмотрел слегка раскосыми глазами на Василия Авраамовича.

— Вот шайтан!.. Хорошо, что не сунулись раньше.

Капитан «СМЕРША» промолчал, но скривился, словно возражая с едкой насмешкой: «И откуда у господина генерала такие глубокие познания? Ведь в царской армии грамотных солдат-то было — раз два и обчелся! А тут арифметика, сложение, суммы…»

— Внешний патруль сам меняться не придет — негоже ему оставлять периметр без присмотра, — внезапно догадался Ахметов.

— Тогда надо дожидаться выхода смены, — нашелся старшина-подрывник.

— И по пути к забору перерезать глотки, — низким голосом завершил мысль капитан контрразведки.

На что пожилой генерал резонно заметил:

— Я уж много лет не солдат и многое подзабыл из батальных тонкостей. Однако с высоты давешнего опыта уверяю: производить смену наружного патруля удобнее у домишки с пулеметом и шлагбаумом. Под прикрытием поста спокойнее, да и маршрут проходит вблизи.