Зовущие на подвиг
Шрифт:
«Беда идет на нас большая — больших людей от нас потребует», — говорит Александр Невский.
В едином порыве поднимается народ, охваченный решимостью защищать родную землю до последнего вздоха.
Вставайте, люди русские,
На славный бой, на смертный бой!
Вставайте, люди вольные,
За нашу землю честную!
Забыты воеводами междоусобицы,
Решающая битва грянула на льду Чудского озера. Ее изображению Эйзенштейн уделил в фильме большое место, показав знаменитое сражение XIII века с подлинно былинным, эпическим размахом.
5 апреля 1242 года. Чудское озеро. Белая ледяная гладь. Здесь перед началом битвы в нескольких словах Александр Невский формулирует стратегию и тактику русского войска. Лед уже не крепок, немцы тяжелее, под ними и проломится. Псы-рыцари, известно, как свиньи, ударят клином. Русское войско примет удар, а потом с двух сторон зажмет тевтонское полчище и уничтожит...
По льду движется враг. Белые плащи всадников сливаются с белым ледяным полем. А напротив стоит наше воинство. Пора. И ощетинилось оно пиками. Двинулось навстречу, приняло удар. Разыгрался бой. Псов-рыцарей били мечами, топорами, били простой дубиной, снимали с коней баграми.
Хорошо показано нарастание темпа от единоборства, от рукопашных схваток к стремительному преследованию бегущего врага. Сбылись предвидения Александра Невского — подался лед, расступился под «тяжелым немцем», озерная пучина поглотила врага.
Идея фильма выражена в пророчески знаменательных словах Александра Невского: «Кто с мечом к нам войдет — от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет Русская земля!» В годы Великой Отечественной войны эти слова звучали для советских воинов как клятва.
Замечательна сцена, когда город встречает живых и мертвых героев, славных воинов. Не сунется больше враг. «Жив буду, сам побью, — говорит Александр Невский, — а помру, сынам накажу».
Это была победа моральная, нравственная, победа духа. Это была и победа военно-стратегическая, победа мысли: Александр Невский первый нашел противоядие безотказному тевтонскому «клину», противопоставив ему «клещи».
В центре фильма — монументальный образ Александра Невского, созданный выдающимся актером театра и кино Николаем Черкасовым. Был ли похож Александр Невский в его исполнении на подлинного, исторического героя? Нелегко ответить на этот вопрос: давние времена не сохранили нам точный портрет князя; документальная иконография недостаточно полно зафиксировала далекую эпоху XIII века. Можно, однако, сказать с уверенностью, что внешний облик и черты характера, которыми Черкасов и Эйзенштейн наделили своего героя, убеждают зрителей, отвечают их представлению о легендарном полководце. Бесстрашный и могучий, открытый и ясный, мудрый и справедливый — таким, вероятно, и был Александр. Отказавшись от детализации образа, актер лепит его крупными мазками, обобщенно, приподнято. Невский встает перед нами без «утепляющих» бытовых акцентов, он словно пришел из легенды, монументальный, великий и вместе с тем простой и доступный. Все черты героя, все его характеристики («князь», «дипломат», «полководец») сливаются в одно понятие — «патриот». Невский — Черкасов олицетворяет мудрость народа, необоримость его духа. Все это актер передает во взоре, ясном и светлом, в речи, скупой, но точной, в жесте, широком и уверенном. Александр встает во главе народных масс; во время решающей схватки с врагом появляется то в одном, то в другом месте, концентрируя в себе непреклонную волю народа, мощный патриотический подъем.
Два богатыря — Василий Буслай (артист Н. Охлопков) и Гаврила
Борьбу с тевтонцами авторы фильма показали как широкое народное движение. Рядом с Александром, Гаврилой Олексичем, Василием Буслаем и их дружинами сражались ремесленники и рыбаки, охотники и земледельцы. Тема подъема русских людей, активной силы народа последовательно проходит в образе кольчужника Игната (артист Д. Орлов), который кует победу в прямом и переносном смысле слова.
Да, патриотизм стал главной темой «Александра Невского», его пафосом. Обратившись к далекому XIII веку, Эйзенштейн ставил перед собой цель не в мельчайших подробностях воспроизвести эпоху, а, передав ее сущность, подчеркнуть те моменты истории, которые звучат особенно современно. «Историческая правда не то же, что исторический натурализм. Социалистический реализм в понимании истории так же далек и здесь от необобщенной и неосмысленной кучи фактов и частностей, что характерно для натурализма во всех его проявлениях.
Мало того, реалистическая картина явления может иногда даже встать в противоречие с голым механическим изложением фактов»22. Это суждение Эйзенштейна находит подтверждение в структуре фильма, во многих его элементах.
Режиссер, например, не пошел по пути точного копирования архаичного для нас языка XIII века, стилизации под фрески и иконы. Композитор Сергей Прокофьев отбросил чуждые нашему восприятию католические песнопения тех лет. От этого фильм только выиграл. Наши предки, не «застилизованные» веками, предстали перед нами как живые. Тема тевтонов развивается не в строгих канонах семивековой давности, а так, как ее представляем мы, живущие в XX веке.
Музыка в фильме — не фон, а важная часть целого. Она придает действию эпическую тональность, широту. А вместе с этим и некоторую условность, обобщенность, может быть, даже оперность. Эйзенштейн шел на это сознательно и такой стилистике подчинил весь изобразительный ряд фильма и игру актеров.
Обращение к далекому эпизоду истории имело еще один аспект, тесно связанный с современностью. Фильм раскрыл истоки немецкого милитаризма. Тевтонский и Ливонский рыцарские ордена возникли в Иерусалиме и с самого начала фарисейски, демагогически сочетали христианство, религию с самым махровым немецким национализмом, с полным уничтожением целых племен и народов, с превращением их в рабов. Псы-рыцари творили свои черные дела в белых одеяниях с нарисованным на них большим крестом. Такими они появляются в фильме, хотя традиционно, как известно, с белым цветом связано представление о моральной чистоте. Семьсот лет спустя фашистские потомки крестоносцев — «Gott mit uns» («С нами бог») было написано на пряжках их ремней — заживо сжигали миллионы людей в печах крематориев.
Историческое прошлое русского народа стало объектом пристального внимания другого классика советского кино — В. Пудовкина, который совместно с М. Доллером ставит в 1939 году фильм «Минин и Пожарский», а в 1940-м — «Суворов».
«Минин и Пожарский» возвращает нас к началу XVII века, к эпохе, вошедшей в историю под названием «смутного времени». В основе сценария, написанного В. Шкловским, его хроникальная повесть «Русские в XVII веке».
1610 год. Сложны, запутанны судьбы русского престола. Пользуясь неурядицами, польские паны, шведы грабят страну, мечтают стереть с лица земли ее государственность, превратить «в географическое понятие», а русских — в рабов.