Зоя
Шрифт:
Военным трибуналом войск НКВД Московского округа было заведено уголовное дело. Расследование длилось несколько месяцев.
12 мая 1942 г. обвиняемая Смирнова А.В. на суде показала:
"На другой день после пожара я находилась у своего сожженного дома, ко мне подошла гражданка Солина и сказала: "Пойдем, я тебе покажу, кто тебя сжег". После этих сказанных ею слов мы вместе направились в дом Петрушиной. Войдя в дом, увидели находящуюся под охраной немецких солдат партизанку Зою Космодемьянскую. Я и Солина стали ее ругать, кроме ругани я на Космодемьянскую два раза замахнулась варежкой, а Солина ударила ее рукой. Дальше нам над партизанкой не дала издеваться Петрушина, которая нас выгнала из своего дома.
На второй день после поджога партизанкой домов, в том числе и моего, в котором располагались
В плен к советским воинам попал унтер-офицер Карл Бейерлейн, присутствовавший при пытках Зои. В своих показаниях гитлеровский унтер написал: "Маленькая героиня вашего народа осталась тверда. Она не знала, что такое предательство... Она посинела от мороза, раны ее кровоточили, но она не сказала ничего".
Вот что сообщил В.А. Кулик (1903 г.р.):
"...Вывели ее из дому, при этом было человек 100 немцев только при нашем доме, а всего их было очень много: и пешие, и конные. Между виселицей и домом, в этом расстоянии, ей повесили табличку. До самой виселицы вели ее под руки. Шла ровно, с поднятой головой, молча, гордо. Довели до виселицы. Вокруг виселицы было много немцев и гражданских. Подвели к виселице, скомандовали расширить круг вокруг виселицы и стали ее фотографировать... При ней была сумка с бутылками. Она крикнула: "Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это мое достижение". После этого один офицер замахнулся, а другие закричали на нее. Затем она сказала: "Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен". Офицер злобно заорал: "Русь!" "Советский Союз непобедим и не будет побежден", - все это она говорила в момент, когда ее фотографировали...
Потом подставили ящик. Она без всякой команды стала сама на ящик. Подошел немец и стал надевать петлю. Она в это время крикнула: "Сколько нас не вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят". Это она сказала уже с петлей на шее. "Мне не страшно умирать, товарищи. Это - счастье умереть за свой народ!", "Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придет!" Она хотела еще что-то сказать, но в этот момент ящик убрали из-под ног, и она повисла. Она взялась за веревку рукой, но немец ударил ее по рукам. После этого все разошлись. Возле виселицы в течение 3 дней стояли часовые - 2 человека... Повесили ее в центре села, на перекрестке дорог, на виселице, которая была в 50 м от домов, посреди слободы"
Зоя - победительница. Ее убийцы - ничто перед нею. С нею - все высокое, прекрасное, святое, все человеческое, вся правда и чистота мира. Это не умирает, не может умереть.
Зоя была влюблена в своего командира. Того самого Бориса Крайнова. И он тоже был без ума от нее. В Петрищеве лейтенант прождал ее на месте сбора десять часов, рискуя жизнью. Борис Крайнов погиб в 1943 году под Ленинградом. Лейтенанта окружили фашисты, и он застрелился, чтобы избежать плена. По фронту тогда ходила легенда, что он встал в полный рост и, прежде чем нажать на курок, громко произнес: "Зоя, я люблю тебя!"
Вот что рассказала 10 февраля 1942 г. Любовь Тимофеевна Космодемьянская:
"Зоя болела нервным заболеванием с 1939 г, когда переходила из 8-го в 9-й класс... У нее... было нервное заболевание по той причине, что ее ребята не понимали. Ей не нравилось непостоянство подруг: как иногда бывает, - сегодня девочка поделится своими секретами с одной подругой, завтра - с другой, эти поделятся с другими девочками и т.д. Зоя не любила этого и часто сидела одна. Но она переживала все это, говорила, что она одинокий человек, что не может подобрать себе подругу".
Одиночество было следствием крайне требовательного отношения к себе и окружающим. Зоя очень много читала,
Вероятно, возвышенный строй души достался Зое в наследство по отцовской линии. Ведь Космодемьянские - старинный священнический род, многие представители которого служили в православных храмах Тамбовской губернии. Дедушка девочки, священник Петр Иоаннович Космодемьянский, в августе 1918 г. принял мученическую кончину от рук кровавых смутьянов. Однажды ночью, после того как батюшка выступил на сельском сходе в защиту церкви, его схватили и после жестоких истязаний утопили в пруду. Уверен, что родители рассказывали девочке об этом подвиге во имя веры. Она хорошо понимала, чего на самом деле не хватает ее стремящейся к идеалу душе. Она искала абсолютного совершенства. Искала чистоты и справедливости. И путь её пролёг к небесному храму. Поэтому Зою буквально потрясло пожелание, полученное под новый, 1939 год от одноклассницы (девочки писали их друг другу): "Зоенька, не суди людей так строго. Не принимай все так близко к сердцу. Знай, что все почти люди эгоисты, льстецы, неискренние и полагаться на них нельзя. Слова, сказанные ими, оставляй без внимания. Таково мое пожелание к Новому году".
"Если так думать о людях, то зачем жить?" - сказала Зоя, прочитав записку. Но вскоре ей пришлось убедиться, что в словах одноклассницы было много правды. Осознание горькой истины, видимо, и привело к нервному срыву.
Она стала как-то постепенно уходить в себя. Стала менее общительной, больше полюбила уединение. Было заметно: что-то накипает у этой девушки. Она не находила себе места, но не с кем было поделиться, некому было открыть душу.
Из девочек близких подруг не было, а из мальчиков оставался один брат Шурик, которого она хотя и очень любила, но задушевно поговорить боялась - мог не понять. Одноклассники тоже не понимали эту девушку, и она не могла среди них найти себе друга. Слишком загадочными были для них ее молчание, всегда задумчивые глаза, а порою некоторая рассеянность. И непонятная Зоя становилась еще непонятней. В середине года одноклассники узнали от ее брата Шуры, что Зоя больна. Это произвело сильное впечатление на ребят. Решили, что в этом виноваты именно они.
Едва Зоя оправилась от первой болезни, как ее настигла другая.
"...При переходе из 9-го в 10-й класс в 1940 г. Зоя болела менингитом в острой форме, - рассказывала Л.Т. Космодемьянская в феврале 1942 г.
– Сначала врачи говорили, что надежды на выздоровление нет, но она попала к профессору Маргулису, который спас ее... Врачи даже удивились, когда ее выписывали из больницы. Она терпела такие болезненные уколы в спинной мозг! Зоя была в памяти и говорила, что уколы были очень болезненными. Она была выносливой и терпеливой... В санатории по нервным болезням в Сокольниках (где она приходила в себя после менингита) Зоя дружила с одной сестрой... В этом санатории был и товарищ Гайдар (детский писатель, книги которого очень любила девочка), который делал ей нравоучения, и она ему также... В санатории Зоя находилась 40 дней, и как я, бывало, ни приду к ней, то всегда их вижу вместе в парке... ".
В опубликованных воспоминаниях Любовь Тимофеевна рассказала подробнее об удивительной дружбе ее дочери и знаменитого детского писателя, как никто другой понявшего Зою:
"Аркадий Петрович и Зоя подружились: катались вместе на коньках, ходили на лыжах, вместе пели песни по вечерам и разговаривали о прочитанных книгах. Зоя читала ему свои любимые стихи, и он сказал мне при встрече: "Она у вас великолепно читает Гете"...
В другой раз, незадолго до отъезда из санатория, Зоя рассказала: "Знаешь, мама, я вчера спросила: "Аркадий Петрович, что такое счастье? Только, пожалуйста, не отвечайте мне, как Чуку и Геку: счастье, мол, каждый понимает по-своему. Ведь есть же у людей одно, большое, общее счастье?" Он задумался, а потом сказал: "Есть, конечно, такое счастье. Ради него живут и умирают настоящие люди. Но такое счастье на всей земле наступит еще не скоро". Тогда я сказала: "Только бы наступило!" И он сказал: "Непременно!"