Зрячий
Шрифт:
Стацки потянул из кармана заветную флягу, жестом предложил мне, и я так же жестом отказался. Я сейчас жаждал не коньяка, а продолжения рассказа. Стацки хлебнул из фляги, пожевал губами, и я не выдержал:
– Что же было потом, Стефан?
– Потом… А потом произошли мутные события, Мартин. Ворон увлекался фехтованием. Встречался с такими же любителями поножовщины, как и он сам, – был у них свой клуб по интересам. Пропадал там целыми днями. Часами мог рассказывать о холодном оружии: кинжалах, мечах, рапирах. Он не уставал повторять, что фехтование есть бой, совмещенный с танцем, почти готовый мостик к решению нашей задачи.
– Он добился успехов? – с замиранием сердца спросил я.
– Как сказать… Столь ярко, чтоб
Оператор вновь замолчал, раскуривая сигару, но потом продолжил:
– А кстати, Мартин, Венера тоже знала Ворона. Она не входила в экспериментальную группу, но была с ним знакома через меня. Порой мы весело проводили время в кабачках и дансингах. Так вот, Венера слушала рассуждения Ворона, раскрыв рот, и, похоже, кое-что запомнила. А может, и применяет сегодня в работе. Ну да бог с ней, разговор сейчас не о том. Я тоже слушал своего товарища с неподдельным интересом, хотя мой финт лежит в совершенно иной плоскости. А потом, неожиданно, Ворон пропал. Говорили, что он убил человека на дуэли. Я знал, эти любители поножовщины в своем клубе практиковали такие вещи – биться до смерти одного из поединщиков. Естественно, полиция такого не одобряла. Но накануне что-то произошло в Агентстве, какая-то крупная неприятность, которую замяли. Сути никто не знал, но сразу три высших чиновника Главного управления подали в отставку. Без объяснения причин сменили директора регионального управления, который только набирал ход и имел, по мнению многих, большую служебную перспективу. Куда он подевался потом – никто не знает. Исчез и Ворон. Следом закрыли тему, а мне приказали всё забыть, будто ничего и не было. Через два года я узнал, что человек, которого мы знали как Ворона, погиб при невыясненных обстоятельствах. Даже могила его есть на ведомственном кладбище Агентства, и я там был. На надгробии только псевдоним и дата смерти, тайна Ворона погребена вместе с ним.
Я глубоко задумался. Мне сразу припомнилась тень птицы, преследовавшая меня, те странные звуки и звон, что слышались во время изменения вектора. Но главное, теперь я знал, что кто-то уже прошел этим путем, добился реальных результатов. Знал, что изменение линии судьбы, а следовательно, и поведения человека возможно. Значит, всё виденное не горячечный бред, не плод моей больной фантазии…
– Знаете, почему я вам всё это рассказал, Мартин? – Я вздрогнул от голоса Стефана, от прикосновения его руки к своему плечу.
Теперь я смотрел ему в глаза, и никакой пьяной мути в них не было.
– Вы единственный, кто может повторить путь Ворона. Уж не взыщите, все мы знаем друг о друге многое, и я знаком с вашим финтом. Танец с клинком – это почти прямое воплощение его идей. Немного иное, но очень близкое. Я любил Ворона, этот человек был мне другом, но незадолго до исчезновения он начал бредить своим величием. Грезил мировым господством и временами становился по-настоящему опасным. Сдается мне, что сегодня старая забытая идея вновь приобретает актуальность. Не удивляйтесь тому, откуда я это знаю, слишком долго я в системе… Одно хочу сказать: если кто-то сегодня вновь вышел на тропу Ворона, да хоть бы и он сам, восстав из Ада, его надо остановить. Нельзя выпускать в мир такой метод, мир к нему не готов. Обязательно найдется деятель, который захочет переделать
Мы смотрели друг на друга и думали об одном и том же – как найти и остановить маньяка?
– Если мне потребуется помощь, вы мне поможете, Зрячий? – спросил я Стефана.
– Да, Зрячий, всем, чем смогу, – ответил он.
Часть 2. Темные горизонты
Глава 1
Сегодня утром я изменил своему обычному маршруту. Похоже, теперь многое предстоит менять в жизни, и порой кажется, что я живу уже в какой-то новой эпохе, другом времени, а может быть, и в ином измерении. Человечество стоит на пороге грандиозных событий, но никто об этом пока не знает и даже не догадывается.
Все так же лениво течет время в узких улочках Предместья, старенькая конка исправно везет пассажиров, и у поляка не переводятся папиросы моего любимого сорта. В пивной «Пена» подают свежих раков, размерами напоминающих сказочных подводных чудовищ, и, может быть, именно сейчас легендарный налетчик Лорд Железный Коготь сдувает с хмельного напитка летучую белую пену…
Вчерашний день, неимоверно длинный, закончился относительно спокойно. Я составил-таки план действий и предъявил его господину директору. Патрон воспринял мои труды благосклонно, и теперь мне предстояло выполнить первый пункт – повидаться с Наставником.
Стать оператором можно по-разному, но чаще всего в АСА попадают со школьной скамьи. В современных школах предусмотрены группы детских психологов, исследующих психику ребенка: этапы взросления, адаптацию к новым условиям, усвоение знаний и сопротивляемость к нагрузкам. И мало кто знает, что почти все эти психологи являются штатными или хотя бы внештатными сотрудниками Академии Прикладных Знаний.
Количество психологов может быть разным и зависит от статуса учебного заведения. В престижном колледже для дворян такой специалист, как правило, один на класс, дюжину учеников, и действительно имеет не только диплом Академии, но и немалую практику в АСА, а порой и научную степень. В бедняцких районах это один, редко два человека на всю школу, ничем особенным во время учебы не отличившиеся. Они не тратят много времени на изучение детской психики, зато внимательно следят за пополнением рядов будущих операторов.
Проходя по школьному коридору, лавируя среди мельтешащей детворы и раскланиваясь с господами учителями, вы сразу и без труда определите психологов. Это сплошь мужчины, все как на подбор невысокого роста, в неброской одежде, невзрачной внешности, но с мягкими манерами и улыбчивыми лицами. Они часто и охотно кланяются, никому не перечат и никогда не конфликтуют.
В то же время психологи чаще учителей встречаются с детьми: с младшими играют, со старшими беседуют, находят общий язык, даже дружат и ищут, выявляют, отсеивают из общей массы детей с повышенным чувственным фоном. У них есть критерии, которые позволяют точно определить у ребенка сенситивные возможности, и даже шкала, способная ранжировать выраженность этих возможностей.
Все это я узнал много позже, будучи уже курсантом Академии, а в приютской школе у нас был господин Батлинг. Я хорошо помню его лисью мордочку и вкрадчивый тихий голос. То ли квалификация Батлинга оставляла желать лучшего, то ли находить юные дарования действительно непросто, но никаких способностей школьный психолог у меня не определил.
Судьба ребенка, взятого на заметку, тоже может быть разной. В любом случае об этом сообщается родителям. Аристократы могут в будущем выбирать – стоит ли их чаду связывать свою жизнь с Агентством. Такой выбор делают очень немногие, и высокородных операторов в нашей системе единицы. Гораздо чаще титулованную особу, как и в нашем отделе, можно встретить в рядах администрации или экспертов.