ЗУ 2
Шрифт:
Эти заведения служили не только для отмывания денег и сбычи продукции пивоварен и вискикурен, принадлежавших нашей семье. Они сами по себе приносили дону неплохой доход.
К тому же, гораздо лучше, когда тебя считают ресторатором, ценителем вкусной еды, дорогого итальянского вина и прочего, чем самым обычным бандитом. Так что я понимал, зачем этому НПС прописали такую модель поведения.
Мы сидели в комнате для своих на втором этаже ресторана, куда пускали только членов Организации. Дон задерживался, у него был важный телефонный разговор, а мы его ждали, наслаждаясь вином.
Вкусное, кстати говоря, уж не знаю, где разработчики раздобыли вкусо- и запахограммы, но в реальной жизни такого не попробуешь. Ну или очень-очень дорого.
– Что думаешь, он попросит платить и ему?
– спросил Джо.
Ему вообще не нравилась ситуация. Я считал, что половина от напечатанных нами денег - нормальный куш. Джо же так не считал. Да, четыре тысячи долларов - это нормальные деньги, примерно в три раза больше, чем нам приносили рэкет и крышевание в месяц. Но это в мирные времена.
Когда была война, мы вполне могли заработать по штуке за вечер. Да и сейчас наши услуги стоили очень дорого. К тому же мы иногда промышляли небольшими халтурками, которые тоже приносили доход.
Короче говоря, как постоянный доход, не требующий вложений, получалось вполне нормально. А вот как способ обогатиться - не очень.
– Думаю, что нет, - честно ответил я.
– Дон не гребет все под себя. Скорее он захочет обсудить будущее. Политику. Возможно, расширение нашего производства.
– Ты не думаешь, что он будет спрашивать о Галтиери?
– спросил мой напарник.
– Ведь Комиссия наверняка связалась с ним по поводу того, что он пропал.
– Это его дело, - пожал я плечами.
– Я об этом ничего не знаю. Совершенно ничего.
И улыбнулся.
– Не кисни, - сказал я ему.
– Срубим мы еще денег с этого дела. Доведем качество подделки до девяноста девяти процентов, и начнем печатать двадцатки. По восемь кусков на брата, согласись, это уже совсем другой разговор.
Интерфейс мастерской я уже оценил. Вкладывая деньги в новую аппаратуру ее вполне можно было прокачать. Но мы решили это отложить, потому что каждый процент качества стоил совсем неприличных денег. Десять тысяч долларов за процент.
Но проблема в том, что мы уже напечатали небольшую партию двадцаток, и вероятность обнаружения подделки там была уже восемьдесят пять процентов. Именно потому, что купюры выглядели слишком новыми. Но и это можно было исправить, поставив за двадцать тысяч специальный состариватель купюр.
Получается, что чтобы довести бизнес то такого уровня, чтобы он начал приносить больше денег, нам нужно было потратить шестьдесят тысяч долларов. Саня, который учился на экономиста, подсчитал окупаемость: выходило, что в плюс мы выйдем только через восемь месяцев.
Не так уж и много, но проблема в том, что у нас попросту не было столько денег. И достать их мы не могли. Можно, конечно, попросить ссуду у того же еврея, а потом вернуть ему фальшивыми деньгами, уверен, что он не откажется. Но идти на такое я не мог.
Единственное, что могло принести быстрые деньги в “Злых улицах” - это наркотики. Причем, игроки их употреблять не могли, только торговать, а в качестве покупателей выступали исключительно НПС. Но если мы начнем торговать наркотой… Это закончится очень плохо.
Дверь комнаты распахнулась, и внутрь вошел с первого взгляда неприметный старичок. Другое дело, что во взгляде его было столько силы и уверенности в себе, что его даже выдержать было не так просто. Это и был дон Гвидичи, наш босс.
Мы тут же встали, отложив вино, и шагнули ему навстречу.
– Томми, Джо!
– весело сказал дон.
– Надеюсь, я не заставил вас ждать.
Мы по очереди обнялись и расцеловались с доном, после чего он сел на свое место во главе стола. Только этого и мы позволили себе сесть.
– Я слышал, вам повезло, - сказал дон Гвидичи.
– Вы добыли оборудование для печати денег. И Генри говорил, что уже сбыли первую партию. Много заработали?
– По четыре тысячи долларов, - ответил я за двоих. – Четверть забрал Генри, еще четверть - еврей, который меняет фальшивые деньги на настоящие.
– Не очень много, - кивнул дон.
– Но даже эти деньги можно потратить с пользой. Я советую вам вложить их в какое-нибудь дело.
– Мы как раз обсуждали именно это, - кивнул я.
– Хотим открыть какое-нибудь заведение. Что-то, что будет приносить доход, и позволить легализовать наши деньги.
– Да, разумно, - кивнул дон.
– Но меня беспокоит другой вопрос. Где вы взяли оборудование? Я ничего об этом не слышал, а ведь должен был. И Генри говорит, что не знает. На самом деле, именно поэтому я вас и вызвал.
В общении с доном честность - лучшая политика. Врать ему - то же самое, что врать родному отцу, за год нам уже успели вбить это в головы. Но я не собирался этого делать, хотел только немного не договорить.
– Один из бывших солдат Тотти в моем районе собирался заниматься этим, - сказал я.
– Мы выяснили об этом случайно, он собирался расположить мастерскую в парикмахерской. Владелец парикмахерской отказался платить долю, мы приехали к нему и нашли оборудование.
– И как звали этого солдата?
– дон прищурился.