ЗУ 2
Шрифт:
– Альберте Галтиери, - ответил я.
– Парикмахер рассказал нам об этом. Тем же вечером мы поехали к нему, чтобы поговорить. Я дал ему отступные, он согласился уехать, лично я предложил ему Вегас, но не знаю, куда именно он решил отправиться.
– В этом-то и дело, Томас, в этом и дело. Ты ведь знаешь, что Комиссия запретила нам трогать солдат Тотти?
На самом деле ситуация была хуже. Комиссия не только запретила нам добить их, мы даже не смогли забрать их район. Все, что нам досталась - жалкая половина, причем не с самыми лучшими бизнесами. Остальное отошло под управление одного из боссов Комиссии.
– Да, дон Гвидичи, мы знаем, - кивнул я.
– Но он пытался провернуть это у меня в квартале. Более того, он отказался платить мне откат. Тогда я забрал у него оборудование, дал отступные и посоветовал уезжать из города. Он согласился.
– То есть, ты вынудил его сделать это угрозами?
– спросил дон.
– Если честно, то да, - кивнул я.
– Но я его и пальцем не тронул.
– Люди Комиссии уже проверили квартиру Альберте и опросили его соседей. Вещей нет, машины нет, получается, что он действительно уехал. Но он уже месяц не выходил ни с кем на связь.
– Я только отправил его прочь из города, дон, я его не провожал, - покачал я головой.
– Не знаю, куда он делся.
Дон посмотрел на меня долгим взглядом. Было видно, что он не верит мне ни на йоту, но идти на конфликт не хочет. Никаких доказательств того, что мы сделали что-то с Альберте нет, и быть не может. Сомневаюсь, что кто-нибудь нашел труп, все-таки он на дне океана.
– Хорошо, Томас, - сказал он.
– Как вы планируете заниматься делом? Генри рассказал мне в общих чертах про канал сбыта через Моше Левенштейна, и про откат ему. Но мне важны детали. Сам понимаешь, фальшивомонетничество - это очень серьезно. За это дают большие сроки.
– Мы будем работать осторожно, дон, - сказал я.
– Мы печатаем только десятки, они получаются достаточно качественными. Тысяча шестьсот купюр в месяц. Деньги будем отмывать через дело, которое откроем в ближайшее время.
– Но я думаю, ты собираешься расширить это дело, ведь так? Сомневаюсь, что, получив возможность в буквальном смысле печатать деньги, ты остановишься на четырех тысячах долларов в месяц.
– Не остановлюсь, - покачал я головой.
– Мы будем покупать лучшее оборудование, а когда доведем качество подделки до нужного уровня, начнем печатать двадцатки. Тогда прибыль будет составлять шестнадцать тысяч долларов. На двоих. Это уже весомо.
– И сколько вам нужно на это? Может быть, я смогу помочь?
– Нет, дон, мы откажемся, - я покачал головой.
– Думаю, что мы сможем заработать эти деньги в ближайшее время.
– Жаль, - вздохнул дон.
– Семье нужны деньги. Времена меняются, все вкладываются в игорный бизнес в Лас-Вегасе и Рино. Деньги семей из всех городов Америки текут туда рекой. Мы отстаем, и нам срочно нужны средства, иначе мы окажемся последними. Да, мы останемся королями в этом городе, но в рамках страны… Да и голос человека в Комиссии, тем важнее, чем он влиятельнее.
– Да, дон, - кивнул я. – Но не думаю, что наше скромное предприятие поможет семье решить такую важную проблему.
– Тут ты прав, - согласился дон.
– Но у меня есть мысли о том, как исправить положение. Мы что-нибудь придумаем. Хорошо, парни, я доволен вами, - он сложил перед собой руки.
– Улучшайте оборудование, налаживайте производство. Мы взяли вас в семью, потому что вы верные парни. Пришло время доказать, что вы хорошие добытчики.
– Хорошо, дон, - кивнул я.
– Мы продолжим делать так, как вы говорите.
– Тогда идите.
Он взял со стола газету и раскрыл ее, тем самым давая понять, что аудиенция закончена.
Мы встали и вышли наружу. Задерживаться в “Сицилии” мы не планировали, но тем не менее, встретили кучу знакомых. С кем-то перекинулись слово, с кем-то парой, и пока мы спустили на первый этаж, нас перехватили раз пять.
Швейцар на входе тепло попрощался с нами, я дал ему пять долларов. Он подержал нам дверь, мы вышли на улицу и двинулись к машине Джо.
– Слушай, а он прав, - сказал мой напарник.
– Нам нужно открыть какое-то дело. Сколько бабла у тебя сейчас на руках? Свободного, и чтобы потом не приходилось считать каждый цент.
– Тысяч шесть, если считать, сколько мы получили от Моше, - ответил я.
– А что думаешь?
– Да считаю, сколько мы можем вложить. У меня есть чуть больше, восемь. Что можно открыть на четырнадцать тысяч?
– Можно прачечную, а лучше несколько, - ответил я.
– Там легко мухлевать с налогами, да они и не стоят совсем ничего. На четырнадцать кусков можно открыть целую сеть, штуки четыре. Но обойдемся двумя, в твоем и моем кварталах.
– Не, прачечные открывать мы не будем, - покачал головой Джо.
– Во-первых, мы с тобой не Аль-Капоне. А во-вторых, они дохода не принесут. А нужно что-то, что еще и окупаться будет.
– Театр?
– спросил я.
– Наймем актеров, будем показывать представления. В Маленькой Италии нет ни одного театра. И можно будет мухлевать с количеством проданных билетов так, как будто у нас каждый день аншлаг.
– Театр, наверное, слишком дорого, - покачал головой Джо.
– Хорошим актерам придется хорошо платить. Плюс костюмы, декорации, и все такое. Тоже денег требует. Но насчет увеселительного заведения ты прав. Наверное, нам стоит открыть клуб-кабаре. И знаешь, сделать что-то типа хостесс клуба. Пусть люди общаются с девчонками, но наймем пару вышибал, чтобы они особо не распускали руки.
– Ты хочешь заняться еще и проституцией?
– спросил я.
– Это хороший бизнес, но я не уверен, что мы его потянем.
– Не, - Джо покачал головой.
– Если девчонки будут спать с клиентами, то только на их усмотрение. И мы с них денег не возьмем, пусть договариваются сами, так мы будем не при делах. И будем брать исключительно за общение. Ну и, естественно, сделаем разные представления. Пусть девчонки поют, танцуют. Наймем комиков, чтобы они веселили людей, хорошего конферансье, управляющего.