Зубы тигра
Шрифт:
Глава 3
Железная штора
Не только французы, но и вся Европа взволновалась, когда прошел слух об этой серии преступлений — четыре убийства, одно за другим. Космо Морнингтон, содержание его завещания опубликовано было в печати два дня спустя после описания этих событий, инспектор Веро, инженер Фовиль и его сын Эдмонд. И одно и то же лицо сделало одинаковый, зловещий укус, по непонятному легкомыслию, которое может быть объяснено лишь волей рока, оставив на месте преступления эту неопровержимую улику.
И в самый трагический момент этой зловещей истории вдруг выдвинулась на первый план необыкновенная фигура. Какой-то авантюрист, герой, поражающий своим умом и проницательностью, в несколько часов распутал часть нити интриги. Угадал, что убит Космо Морнингтон, что убит инспектор Веро, взял в свои руки ведение дознания, выдал правосудию чудовищное создание с белыми зубами. Получил на другой день после этого чек на миллион франков и впоследствии получит, вероятно, громадное состояние. Этого было достаточно, чтобы воскрес Арсен Люпен.
В самом деле, толпа не ошибалась, интуиция заменила ей анализ фактов, который мог бы подтвердить гипотезу воскресения, и она провозгласила:
«Дон Луис Перенна — это Арсен Люпен!»
Были, конечно, сомневающиеся, но голоса их потонули в общей массе.
Ходили рассказы о баснословной храбрости и беспримерной отваге дона Луиса Перенна, и вокруг его имени создавалась целая легенда. Сверхчеловеческая энергия, исключительная смелость, необычайный размах фантазии, любовь к приключениям, физическая ловкость и хладнокровие странно сближали эту таинственную личность с Арсеном Люпеном, но с Арсеном Люпеном новым, более крупного калибра, облагороженным и очищенным его подвигами.
Однажды, недели через две после двойного убийства на бульваре Сюше, этот необыкновенный человек, привлекающий к себе внимание и вызывающий столько толков, вставши поутру, обходил свой отель. Это был удобный и просторный дом, построенный в восемнадцатом веке и расположенный в начале Сен-Жерменского предместья на площади Пале-Бурбон. Он купил его со всей обстановкой у богатого румына — графа Малонеско, оставил за собой всех лошадей, все экипажи и автомобили, сохранил прежний штат прислуги и даже секретаря графа — мадемуазель Девассер, которая управляла этим штатом, принимала посетителей, журналистов, антикваров, привлеченных богатством дома и репутацией его нового хозяина.
Обойдя конюшни и гараж, дон Луис вернулся в дом, прошел к себе в кабинет и, открыв одно из окон, поднял глаза.
Там, под сильным наклоном, висело зеркало, отражающее часть площади.
— Так! Эти несчастные агенты тут, как тут. Две недели уже. Это становится скучным.
Он пришел в дурное расположение духа и неохотно принялся рассматривать почту. Потом позвонил.
— Попросите мадемуазель Девассер принести мне газеты.
По просьбе дона Луиса она отмечала в газетах все, что имело к нему отношение, кроме того, каждое утро подробно сообщала ему на основании газетных данных о ходе следствия по делу мадам Фовиль.
Всегда в черном, но с красивой фигурой и изящными манерами, девушка эта была ему симпатична. Она держала себя с большим достоинством; лицо у нее было задумчивое, почти строгое, если бы не непослушные пряди вьющихся белокурых волос, окружавшие ее светлым ореолом. Тембр голоса у нее был мягкий, музыкальный, и Перенна любил слушать его. Немножко заинтересованный сдержанностью мадемуазель Девассер, он не задавался вопросом, что она думает о нем, о его жизни, о том, что пишут в газетах о его таинственном прошлом.
— Ничего нового? — спросил он, пробегая глазами заголовки: «Большевизм в Венгрии», «Притязания Германии».
Она прочла сообщения, касающиеся процесса мадам Фовиль. Дело не продвигалось. Арестованная по-прежнему возмущалась, плакала, отрицала все.
— Нелепо, — подумал он вслух. — Никогда не видел, чтобы защищались так неудачно.
— Но, если она в самом деле невиновна?
Мадемуазель Девассер впервые сделала замечание, по которому можно было судить о ее взгляде на это дело.
— Вы считаете ее невиновной, мадемуазель?
Она как будто хотела ответить. На мгновение маска невозмутимости на ее лице дрогнула, словно под влиянием бушевавших в душе чувств. Но она тотчас овладела собой и прошептала:
— Не знаю. У меня нет на это своего мнения.
— Возможно, — сказал он, с любопытством всматриваясь в нее. — Но вы сомневаетесь, и сомнение было бы вполне уместно, если бы не эти следы зубов — та же подпись… И она не может дать удовлетворительного объяснения.
В самом деле, мадам Фовиль ничего не объясняла. Полиции же не удавалось найти ее сообщников: человека в черепаховом пенсне и с палкой черного дерева. Тщетно также разыскивали и наследников кузена сестер Гуссель.
— Все? — обратился дон Луис к мадемуазель Девассер.
— Нет, есть еще статья, которая как будто относится к вам. Она озаглавлена:
«Почему его не арестуют?»
— Ну, конечно, это обо мне, — рассмеялся он и, взяв у нее из рук газету, прочел:
«Почему его не арестуют? Почему вопреки логике и удивлению всех порядочных людей тянут такое аморальное положение?
Спустя год после смерти Арсена Люпена, когда обнаружилось, что он не кто иной, как некто Флорианн из Блуа, а в гражданском реестре против имени Флорианн вписано было: умер под именем Арсена Люпена.
Следовательно, теперь для воскресения Арсена Люпена потребовалось бы не только установить самый факт, но и проделать некоторую официальную процедуру, требующую санкции Совета Министров. И вот председатель Совета Баланглэ, в согласии с префектом полиции, противится всяким шагам в этом направлении.