Зубы тигра
Шрифт:
— Где же они?
— Найти нетрудно. Стоит подняться в мансарду над моей спальней, нажать гвоздь вправо от окна… там есть тайник, под одной из черепиц, возле водосточной трубы.
Он повернулся к выходу.
Префект остановил его.
— Одну минуту. Мазеру, сходите в мансарду, принесите письма.
Мазеру вышел и спустя некоторое время вернулся с заявлением, что он не смог привести в движение механизм. Префект распорядился, чтобы он поднялся еще раз с инспектором Ансенсио и арестованным, который откроет тайник.
Оставшись вдвоем с Вебером в комнате, префект начал просматривать книги, кучей лежавшие на столе. Книги почти все были по химии и пестрели карандашными пометками на полях. Он перелистал одну из них, как вдруг наверху раздался шум, потом выстрел, крик боли. Еще два выстрела, шум борьбы и снова выстрел.
Перепрыгивая через три ступеньки с легкостью, которой от него было трудно ожидать, префект в сопровождении Вебера, бросился вверх по лестнице. Когда, миновав второй этаж, он достиг поворота к третьему, прямо ему на руки упал раненый Мазеру. На лестнице лежало безжизненное тело Ансенсио. Вверху, в рамке маленькой двери, стоял с вытянутой рукой и свирепым выражением лица Гастон Саверан. Он наугад сделал пятый выстрел, потом хладнокровно прицелился в префекта. Тот уже считал себя погибшим, как вдруг сзади него щелкнул револьвер. Рука Саверана выронила оружие, а префект как во сне увидел, как какой-то человек, что только что спас ему жизнь, перепрыгнул через тело Ансенсио, оттолкнул Мазеру и бросился вверх по лестнице. Несколько полицейских — за ним. То был дон Луис Перенна.
Дон Луис вбежал в мансарду как раз в тот момент, когда Саверан выпрыгнул в окно с высоты третьего этажа.
— Выбросился вниз? — спросил, подбегая префект. — Значит, нам не взять его живым?
— Ни живым, ни мертвым, господин префект. Смотрите, он поднимается. Бывают же такие чудеса. Он бежит вдоль забора, слегка прихрамывая.
— А наши люди?
— Они все на лестнице. Бросились в дом на выстрелы, оказывают помощь раненым.
— Дьявол, он мастерски провел свою роль.
Гастон Саверан продолжал бежать.
— Задержите его, задержите, — вопил префект.
У ворот дома стояли два автомобиля, тот, что привез префекта, и тот, что должен был увезти преступника. Оба шофера ничего не слышали, но видели прыжок Гастона Саверана. Шофер префекта выхватил из кучи вещественных доказательств, сложенных у него в автомобиле, палку черного дерева и бросился наперерез беглецу. Они встретились у выхода на улицу.
Саверан наскочил на своего противника, вырвал у него из рук палку, сломал ее об его голову, и с другой половиной палки в руках пустился бежать, преследуемый вторым шофером и тремя полицейскими, выскочившими из дому. Он был шагов на тридцать впереди преследователей. Один из них выстрелил, но промахнулся. Спустившись на второй этаж, дон Луис и префект узнали, что инспектор Ансенсио скончался, не приходя в себя. Мазеру же был ранен легко и рассказал, как было дело. Когда он и инспектор вслед за Савераном поднялись к мансарде, тот быстро запустил руку в какой-то мешок, висевший между старыми фартуками и куртками прислуги, и, выхватив оттуда револьвер, выстрелил в упор в Ансенсио, который свалился замертво, вырвавшись затем из рук схватившего его Мазеру, он выпустил еще три пули, из которых последняя попала бригадиру в плечо.
Итак, в сражении, в котором в распоряжении полиции были прекрасно тренированные силы, а противник не имел как будто никаких шансов, он благодаря неимоверной дерзости сумел изолировать и вывести из строя двух своих преследователей, привлечь остальных в дом и, расчистив себе таким образом путь, бежать.
Бледный от гнева господин Демальон вышел на двор, а оттуда на бульвар. К дому подошел запыхавшийся полицейский, из тех, что бросились догонять преступника.
— Ну, что? — спросил префект?
— Господин префект… он свернул в боковую улицу. Там его поджидал автомобиль… На ходу… он сразу оставил нас далеко позади.
— Наемный автомобиль?
— Да, такси.
— Так это нетрудно будет разыскать.
— Если только шофер не был с ним заодно, — заметил подошедший Вебер. — Не говоря уже о том, что такой ловкач, как Гастон Саверан, наверное, сумеет замести следы. Трудная перед нами задача, господин префект.
— Да, трудненько вам будет справиться, — прошептал молча наблюдавший со стороны дон Луис, когда ему на минуту удалось остаться с глазу на глаз с Мазеру. — Каков бандит? Он действует не один… У него есть сообщники… И даже в моем собственном доме! Ты слышишь, Александр?
Узнав от Мазеру все подробности о том, что произошло до его прихода, дон Луис вернулся к себе. Там ему тоже предстояло провести расследование поведения мадемуазель Девассер. Оно заинтриговало его, пожалуй, не менее, чем роль Гастона Саверана в деле о наследстве Космо Морнингтона.
Он не мог забыть крика, который вырвался у девушки, когда он говорил по телефону с Мазеру, и ее искаженного страхом лица. Ясно, что вызвано это было его фразой: «Как, мадам Фовиль покушалась на самоубийство?» — и отсюда вывод напрашивался сам собой. Дома он прошел к себе в кабинет и осмотрел телефонную кабинку. Она помещалась в сводчатом углублении, метра в два шириной и отделяемом от кабинета только бархатной портьерой, всегда почти откинутой. За портьерой среди резных украшений притолоки, дон Луис нашел кнопку: стоило только надавить ее, падала железная штора, едва не убившая его два часа тому назад.
Он несколько раз испробовал механизм и убедился, что он в полном порядке и сам по себе функционировать не может. Следует ли заключить отсюда, что молодая девушка хотела убить его, но чего ради?
Он протянул руку к звонку, чтобы пригласить ее к себе. Но время шло, а он не звонил. В окно он увидел ее во дворе. Походка у нее была неторопливая, плечи и бюст покачивались с гармоничным ритмом. Луч солнца тронул ее волосы.
Дон Луис все утро просидел на диване, куря одну папиросу за другой: ему было не по себе. Он был недоволен и самим собой, и ходом событий, которые не только не проливали свет, но все больше запутывали дело. Стремился действовать, но каждый раз наталкивался на новые препятствия, которые парализовали его волю к действию, и в то же время не давали никаких указаний относительно тех, кто перед ним эти препятствия выдвигал.
Часов в двенадцать ему подали карточку:
«Густав Демальон».
Подойдя к окну, дон Луис при помощи своих зеркал убедился, что на площади все обстоит по-прежнему: прогуливаются его обычные надсмотрщики и только.
«Бояться, очевидно, нечего, — решил он, — префект воодушевлен, как я и предполагал, самыми лучшими намерениями в отношении меня. Неплохой был ход, когда я спас ему жизнь».
Господин Демальон вошел молча и едва наклонил голову, что могло быть принято за поклон. Сопровождавший его Вебер не нашел нужным скрывать, какие чувства возбуждает в нем дон Луис. Не обращая на него внимания, Перенна пододвинул одно кресло, но господин Демальон заходил взад и вперед по комнате, как бы собираясь с мыслями.
Молчание затягивалось. Дон Луис ждал невозмутимо. Наконец, префект остановился и заговорил:
— Вы прямо сюда приехали с бульвара Ричарда Валласа?
— Да, господин префект.
— И прошли в этот кабинет?
— Да, господин префект.
Помолчав, Демальон сказал:
— Я уехал минут через тридцать-сорок после вас, сразу в префектуру. И там получил по пневматической почте вот это — прочтите. Сдано, как видите, у биржи в половине десятого.
Дон Луис прочел:
«Сим предупреждает вас, что Гастон Саверан, скрывшись, встретился со своим сообщником — сеньором Перенна, иначе, как вам известно, Арсеном Люпеном.