Зульфагар. Меч калифа
Шрифт:
Короче говоря, вертолет прилетел [4] .
Вертолетчики были злые, как черти. Оказалось, они только собрались в баню, а их выдернули едва не из парной.
– Кто тут старший? – зарычал на оробевших журналистов командир экипажа.
Позднее Михаил с ним познакомился и даже подружился. Это и был Константин
Калюжный. Но это было позднее. А в тот раз даже ему, на что ко всему привычному человеку, стало не по себе под грозным взором командира экипажа.
4
Следует
– Я, – не стал запираться Михаил.
Калюжный смерил его тяжелым взглядом и процедил:
– Быть в готовности, скоро вылетаем…
Тут-то Соломатов и допустил ошибку, о которой затем пришлось здорово пожалеть.
– Слышь, командир… – отвел он Константина в сторону. – На вот тебе, к бане, чтобы не сердился.
Он протянул Калюжному банку водки. Тогда в Москве продавались такие жестяные баночки, по 0,33 литра. Удобные они были тем, что их никогда не подделывали (алкомафии заниматься этим было невыгодно – потому, наверное, их выпуск вскорости и запретили) и в дорогу такие брать было удобно: не бьются и тара почти ничего не весит.
– Спасибо, – уже мягче буркнул тот.
И ушел. Через несколько минут Соломатова отыскал борттехник вертолета.
– Вас командир вызывает, – сообщил он.
– Вызывает? – с нажимом переспросил Михаил.
– Ну, приглашает, – нехотя поправился борттехник.
В силовых структурах всего мира вообще очень болезненно относятся к подобным вещам: вызывать к себе офицера может только его прямой начальник. Любой другой, пусть даже генерал, и уж тем более другого ведомства, может только приглашать.
Оказалось, в салоне «вертушки» уже накрыт импровизированный столик, на котором одиноко торчала подаренная банка водки, а вокруг теснились небрежно, с зазубринами, вскрытые банки консервов и прочая немудреная армейская закуска – невесть откуда взявшиеся свежие парниковые огурцы, колбаса, толсто нарезанное размякшее серое сало, крохкий хлеб из полевой пекарни…
Поначалу Миша отреагировал на это вполне спокойно – ну что такое 0,33 на четверых здоровых мужиков, да еще при такой закуси? Но, как вскоре выяснилось, все получилось согласно известной шутке: «Сначала было пиво…». У вертолетчиков в «заначке» нашлась изрядная фляжка чистого медицинского спирта… А команды на взлет все не было – как потом выяснилось, «борт» должен был по пути забрать из Ханкалы известного всей стране генерала (не будем вспоминать его имя всуе и бередить душевную рану), у которого накануне погиб единственный сын-офицер и который прилетал позаботиться о его останках…
Короче говоря, пока ждали команду, прикончили и спирт. Вертолетчики заметно захмелели, разговаривали громко, начали вспоминать эпизоды из службы… Михаил несколько раз пытался напомнить им, что они «за рулем», но те только безмятежно отмахивались и наливали еще.
– В воздухе ГАИ пока не придумали, – раскатисто смеялся Калюжный. – Не боись, пяхота, доставим вас в лучшем виде! На всю жизнь запомнишь!
И ведь действительно запомнил – разве такое забудешь…
В конце концов, команда на старт последовала. Лететь предстояло прямо в Моздок, к счастью, не залетая за генералом.
Что это был за полет!..
Вертолет мчался над самой землей, едва не задевая передним колесом за поверхность. Он резко перепрыгивал через оказавшиеся на пути лесополосы, отдельные деревья и линии электропередач, причем, перепрыгивал так, что, казалось, трещала хвостовая балка. Геликоптер вдруг падал с обрыва к самой поверхности Терека, когда эта извилистая, со множеством рукавов, река оказывалась на пути. А потом вдруг свечой взмывал в синее небо…
Журналисты негромко поругивали вертолетчиков, особо, впрочем, не переживая: считали, что подобным полетом те мстят им за сорвавшуюся баню, свято веря при этом в их мастерство. И только Михаил, зная, сколько те «приняли на грудь», с замиранием сердца ожидал каждой их очередной выходки. А ну как что-нибудь не рассчитают в своих виражах!..
Нигде не ошиблись и доставили в Моздок и в самом деле в лучшем виде. Однако даже теперь, в жарко натопленной бане, и то Михаил почувствовал, как по телу прошелся холодок от тех давнишних воспоминаний.
…В конце концов поддался и этот узел. Соломатов скинул второй ботинок. С удовольствием стянул жесткие носки и безжалостно швырнул их в угол, где валялись какие-то тряпки. Предвкушая нынешнюю помывку, он специально зашел в магазин и купил пару новых. Наслаждаясь, пошевелил освободившимися от обуви грязными пальцами ног – за последние дни пришлось немало помотаться, а помыться все не удавалось.
И вдруг принял решение:
– А, ладно, уговорил, была не была, плесни и мне чуток.
– То-то же! – засмеялся Калюжный. – А то девочку нецелованную строит…
Он уже взялся за фляжку, когда дверь в предбанник распахнулась и в проем всунулась голова в форменной фуражке с «крылышками» на высокой тулье и жетоном дежурного на груди.
– Калюжный, Костя! Ты здесь?.. – обрадовался появившийся. – Хорошо, что я тебя нашел… Срочно на взлет!
– Чего? – летчику настолько не хотелось выбираться отсюда, что он решил понадеяться на то, что ослышался. – Мне же сегодня выходной дали – подмыться-подбриться!.. Ты же знаешь!
– На вылет! – перебил его дежурный. – Там что-то серьезное стряслось… Каких-то генералов раздолбали, – матюком разъяснил он ситуацию.
Голова дежурного исчезла. И только тогда Калюжный разразился длинной тирадой отборных ругательств.
– Опять из-за тебя баня срывается! – с досадой сорвался он на Михаила.
Какие-то генералы, которых где-то кто-то раздолбал, были, во-первых, далеко, а во-вторых, они были понятием отвлеченным, абстрактным. А друг, на котором можно сорвать злость – вот он, рядом сидит.
– Я-то тут при чем? – ошарашенный несправедливым обвинением, уставился на Константина Соломатов.
– A-а, при чем, не при чем… – махнул рукой вертолетчик и принялся натягивать комбинезон прямо на влажное от пота тело. – Как с тобой свяжешься, так обязательно баня сорвется, – уже более миролюбиво, стараясь придать голосу шутливые интонации, ворчал он. – Одно слово – пяхота…
Михаил, вздохнув, тоже принялся торопливо надевать свой «камуфляж».
– У сильного всегда бессильный виноват… – процитировал он по памяти дедушку Крылова.