Зумана
Шрифт:
22
На следующий день, перед тем как отправиться к берегу, Кайза указал хранителям, где искать стадо баранов, в котором никто не хватится пропавших голов. За оставшиеся два дня людям Островов надлежало пополнить запасы пищи, прежде, чем возвращаться к своим товарищам.
Шаман оседлал своего неприметного жеребчика, окинул стражей хмурым взглядом на прощанье. Вместе с небольшим мешком, верно, полным трав да разных зелий, к его седлу был приторочен бубен. В поперечине колдовской инструмент имел локтя полтора, не меньше. Он был обтянут почерневшей от времени
— Все. Поехал я, — объявил Кайза и, громко гикнув, галопом унесся прочь. Только пыль из-под копыт взметнулась бурыми клубами.
Утро было совсем раннее, Элея еще спала, да и сам Шут испытывал непреодолимое желание вернуться в тепло палатки. И раньше, чем стражи успели опомниться и пристать к нему с неизбежными вопросами, он улизнул обратно, зарылся в бараньи шкуры на лежанке и позволил себе вернуться в царство сновидений, в чарующее кружево чужих судеб…
Второй раз Шут проснулся, когда яркий солнечный свет уже во всю пытался просочиться через дверной полог. И сразу понял, что остался в шатре один. Он спешно выбрался наружу, с облегчением увидев, что никого из хранителей поблизости нет. Даже Линты, который за минувшую пару дней успел порядком оклематься.
Однако радовался Шут не долго. Как выяснилось, стражи не слишком далеко ушли.
Они собрались у подножия холма невдалеке от становища и, судя по всему, активно о чем-то совещались… Поначалу Шут не понял, зачем это спутникам Элеи понадобилось уходить для разговора так далеко. А потом он сообразил… потому что дураком все-таки не был.
Но какую бы каверзу, идущую в разрез с решением наследницы, ни задумали эти люди, а только делиться планами с героическим господином Патриком навряд ли собирались. Так что Шут мог только стоять и смотреть на них издали, кусая губы от досады — оттуда, где стояли хранители, нетрудно было заметить приближение любого нежеланного слушателя, будь то сама Элея или же ее нелепый паяц.
Вот только Шут твердо знал, что услышать этот разговор надо.
Очень уж он не любил решения, принятые за спиной. И не важно, его это спина или королевы.
Время шло между тем. Драгоценные секунды убегали. И ничего не оставалось, кроме как раздвинуть границы сознания и скользнуть в другое видение, где можно и не слышать, о чем говорят твои обидчики, зато все прекрасно чувствуется.
Шут не стал больше медлить. Сел где стоял, чтобы не торчать столбом посреди становища, закрыл глаза и набрав в грудь побольше воздуха, распахнул их уже в ином мире.
Элею Шут нашел у ручья. Она сидела в траве и как зачарованная смотрела на сплетение ледяных струй. Заметив Шута, ничего не сказала, словно бы вовсе говорить разучилась. Потоптавшись, тот со вздохом сел рядом, и какое-то время они смотрели на ручей вместе.
А потом Шут не выдержал:
— Ваше Высочество, — жалобно заговорил он: — Я все понимаю… долг пред народом, милосердие… но… зачем же вы отказались от трона?!
Элея вздохнула. Она не посмотрела на него, не отвела взгляда от воды.
— Потому что я тоже вижу сны, Патрик… — хвала богам, она хотя бы заговорила.
— Сны?! Вы?! — Шут недоуменно заломил бровь. Ему нужно, ему было очень нужно понять истинные мотивы Элеи. Чтобы не навредить. Чтобы принять верное решение.
— А чему ты удивляешься? Это дано не только магам, — она наконец взглянула на Шута, и в глазах принцессы Шут увидел хрустальный отблеск, словно бы ручей отразился в них. — Да, я вижу сны. И порой они слишком очевидны, чтобы ими пренебречь… Мой бедный, милый отец… Надеюсь, он поймет, что этот выбор был предначертан мне судьбой, — она снова вздохнула и произнесла уже тверже: — Понимаешь, Патрик, как наследница я значила очень много, и действительно не имела права отсылать своих людей. Я обрекла бы их на позор. Только отказавшись от всего, от права наследования и титула, я могла сберечь их честь. Таковы законы нашей страны…
— Нет, — упрямо качнул головой Шут, — я не понимаю все равно. Какая разница, с титулом или без, вы — это вы. Дочь короля. Их любимая принцесса. Разве отказ от короны что-то меняет? Разве он дает право забыть о верности?.. Вот я бы ни за что вас не бросил, — добавил он и сам смутился этих слов, отвел глаза.
— Ты не присягал моему отцу, Патрик. И волен делать то, что велит тебе душа. А хранители приносили клятву верности. И не женщине по имени Элея, а короне в лице короля Давиана. И только король вправе освободить их от обязанности оберегать наследницу. Меня они не послушали бы. Но теперь я — лишь знатная женщина, я дорога моему отцу, но мало значу для государства.
— Нет… — качнул головой Шут, — все равно это ничего не меняет… Ну да ладно, не мое это дело. Но… но неужели вам не жаль?
— Жаль. Жаль отца. А корона… — Элея вдруг посветлела лицом, и Шут увидел, что слезы на глазах ее высохли, уступив место чему-то иному… Тому внутреннему пламени, которое всегда неизменно делало ее королевой. — Знаешь, Патрик, я словно бы уронила с плеч тяжелый груз, который долгие годы несла, согнувшись… И теперь мне так легко. Так легко… — загадочная улыбка скользнула по губам принцессы, улыбка из тех, что направлены не вовне, а внутрь.
— Честно говоря, не представляю вас обычной дамой, — ухмыльнулся Шут, прогоняя печаль. — В вас слишком много силы, слишком много огня.
— Огня? — принцесса удивилась и смутилась. — Бесстыжий… все-то ты выдумываешь.
— Нет… — улыбнулся Шут, — это правда. И вы знаете это сами. Ну подумайте только — разве вам не наскучит простая жизнь знатной интриганки? Эти дамские посиделки за чаем и сплетнями, эти пяльца, погоня за модой… Все это слишком на вас не похоже.
Элея качнула головой, тая в уголках губ все ту же неуловимую улыбку.
— Я не знаю, что будет дальше, Патрик. И даже не берусь сейчас загадывать. Моя жизнь еще никогда не оказывалась во власти таких удивительных перемен. Я и помыслить не могла, сидя на троне рядом с Руальдом, что когда-нибудь окажусь в дикой степи. Что сама прогоню своих хранителей, что откажусь от короны и поверю словам чужеземного колдуна.
— Но вы ведь правда верите? — Шут и сам не понял, отчего вдруг так разволновался.
— Правда, — ответила Элея. — Правда, Патрик.
— И вы не жалеете о своем решении? Не хотите, чтобы колдун снял с вас обязательство? — да, ему было очень важно услышать именно это…