Зумана
Шрифт:
— Встань! — велел Кайза. — Теперь ты сильный. Теперь ты цельный. Теперь у тебя есть новое имя и новая судьба. Забудь что было. Ты заново родился. Старая жизнь не имеет больше власти над тобой! Встань! — он взял шута за руку и помог подняться.
Когда Пат ступил на сухой песок пещеры, Элея, забыв обо всех приличиях, уже не смогла отвести от него взгляда. Еще одно волшебство, еще одно превращение случилось в эти минуты, и ее шут, ее маг словно бы весь с головы до ног облекся светом. Боль и вина, слабость тела и духа остались в прошлом…
Перед ними стоял новый человек, и глаза его сияли как звезды.
4
Обратно
Элее повезло. Угли еще тлели. Она отчаянно принялась их раздувать, подбрасывая сверху мелкие щепки. Как разводить огонь она толком не знала, но поддерживать умела. Когда мужчины шумно ввалились в хижину, та уже была полна дыма и отчасти даже тепла.
— Ну-ка, принцесса! Пусти, я помогу, — Кайза быстро присел рядом и в считанные секунды распалил такое жаркое пламя, что Элея поспешила отойти в сторону, уступая место стучащему зубами Патрику.
— У тебя есть сухая рубашка? — спросила она. Шут кивнул, но от печи не отошел, и Элея сама отыскала его мешок с вещами. Заглядывать внутрь она не сочла правильным, поэтому просто вручила его владельцу. — Надень пожалуйста.
Пат послушно развязал мешок и вытащил из него ту самую рубаху, которую она подарила ему в первые дни после «возвращения». Надев ее, он с сомнением посмотрел на рваную и грязную сорочку, которую носил все последнее время. Вид у нее, и впрямь, был не слишком привлекательный.
"Пятна, положим, все равно не состирать, а вот дыру зашить можно, — подумала Элея. — Только бы Рия догадалась положить мне ту шкатулку с полезными мелочами. В ней были и нитки с иглами! — она поспешно отыскала свои вещи и принялась перебирать содержимое обоих мешков. — Хвала богам! Эта девочка — просто сокровище… Как жаль, что пришлось оставить ее там. Бедняжка… Одна с целой толпой этих несносных мужчин. Матушка небесная, храни ее…"
Элея подошла к Патрику и забрала у него дырявую рубаху. Уж что-что, а с нитками возиться ей приходилось даже слишком часто… Бесконечные вышивания под надзором гувернантки принцесса до сих пор вспоминала как главную пытку своего детства.
Порвано было неудачно — криво, лоскутами. Элея нахмурилась, пытаясь понять, откуда лучше начать. Любопытный Патрик мгновенно возник рядом. От его растрепанных мокрых волос пахло костром.
— Да бросьте вы ее, — простодушно сказал он. — Тут же возни не оберешься.
— А если ты и вторую попортишь? Другой у тебя не будет, — Элея кивнула в сторону очага. — Иди лучше сядь, где сидел, и позволь огню делать свое дело, а мне — свое.
В хижине было темно, и она решила выйти наружу. Понимала, что руки замерзнут, зато при солнечном свете удастся лучше составить обрывки ткани. За порогом хижины нашлась удобная низкая скамья, в самый раз для такой работы. Морозный воздух приятно коснулся лица, промыл слезящиеся от дыма глаза, наполнил легкие свежестью. Погода стояла безветренная, даже ласковая.
"Как хорошо, что я здесь оказалась не в платье, — думала Элея, расправляя рубашку на коленях. — Вот бы намучилась!" — солнце светило ярко и работа иголкой оказалась неожиданно приятной…
Скрипнула дверь, и, щурясь на яркий свет, к Элее подошел Кайза. Постоял рядом, посмотрел, как ровно и легко ложатся на ткань стежки, и вдруг промолвил:
— У нас для мужчины шьет только мать, сестра или возлюбленная…
Элея уколола палец и бросила на колдуна сердитый взгляд.
— Что же он по-твоему в рваном теперь должен ходить? Я бы и твою рубашку точно также взялась зашивать! — она вновь уткнулась в работу, пряча вспыхнувшее лицо. И еще раза два попала иглой в палец.
— Ну… — Кайза осторожно тронул ее за плечо. — Если так, может, и это починить сумеешь? — он распустил завязки плаща и, ощупав его, протянул Элее. — Вот здесь и здесь. Видишь, полоски меха почти оторвались.
— Починю, — ответила она, радуясь, что Кайза больше не допекает ее своими неприличными замечаниями. И вспомнила вдруг Инию. Вот уж нашли бы общий язык! Сестра тоже всегда любила с невинным видом ковырнуть за самое больное… — Только не быстро. Патриковой рубашки мне надолго хватит, — она провела рукой по рваному краю в бурых пятнах. — Ему было больно?
Шаман хмыкнул, дернув бровью.
— Не больней чем носить эту скверну в себе, — и добавил чуть тише: — То, что с ним сделали, мало кому под силу вынести.
— Ты… имеешь в виду, что трудно было вернуть его?
— Нет. Именно жить с этим. Тебе трудно понять. И не нужно, — он встал, подхватив плащ. — Знаешь… не отходи одна далеко. Я снова видел дурные сны. И духи говорят — что-то не так. Нас ищут.
Когда шаман удалился, Элея несколько минут сидела пригвожденная к скамье внезапным страхом. Кайза не хотел ее пугать, она понимала, что просто так он не стал бы бросаться словами. И внутренний голос подсказывал — беда эта крадется не за ней, и не за шаманом. Ей нужен Патрик.
"А мы даже не в силах что-то сделать, как-то отвратить…" — с горечью думала она, не в силах представить, что с ее шутом опять случится беда.
Но Элея ошиблась.
Может быть, принцесса из Брингалина и не знала, как противостоять неведомому злу, но вот Кайза вовсе не собирался оставлять своего ученика без защиты.
Не успела она собрать на нитку и половину дыры, как шаман вернулся обратно. В одной руке он держал плошку полную какой-то черной жижи, а подмышкой другой — свою неизменную баранью шкуру. За Кайзой из домишки выбрался Патрик. Он был всклокоченный и выглядел так, словно его только что разбудили, притом без особой вежливости. Потирая заспанные глаза, едва не налетел на столб, подпирающей крышу навеса для лошадей. Смущенно улыбнулся Элее и сел на шкуру рядом с шаманом. Зачем-то расстегнул свою куртку, под которой снова не было рубахи, и обнажил правое плечо до локтя.
Элея отложила шитье в сторону и с интересом поглядела сначала на шута, а потом на Кайзу. Бубна у того в руках не было, но выглядел шаман так, словно опять собрался колдовать. Закрыл глаза и медленно раскачивался из стороны в сторону. Патрик терпеливо ждал. Он тоже сомкнул ресницы и, казалось, снова успел задремать, но как только Кайза громко хлопнул ладонями, шут встрепенулся, и Элея увидела, что на самом деле он порядком взволнован. Кайза же взял свою плошку и, обмакнув в нее тонкую ветку, принялся что-то чертить у Патрика на внешней стороне руки между локтем и плечом. Чертил и приговаривал нараспев одному ему понятный заговор. Потом вынул бурую тряпицу и, развернув ее, достал длинную иглу, которая тускло блеснула на солнце. Не сдержав любопытства, Элея встала и подошла ближе. На плече у шута был начертан силуэт ящерицы размером с ладонь. Она словно взбегала вверх по руке, извиваясь и забавно растопырив лапки. Кайза дорисовал хвост и взял в руки чашку с черной жидкостью. Обмакнув в нее иглу, он без лишних предисловий воткнул каленое острие в то место, где у ящерицы начиналась голова.