Зверь из бездны
Шрифт:
— Ладно, Валентин, — нетерпеливо сказал Лешко. — Это в последнюю очередь, Фарид разберется. Ты же не универсальный справочник, у тебя же нет всех данных, правильно?
— Правильно, — подтвердил биокомп.
— Ну вот. Давай о наших делах. Сначала по фронтирщикам. Сколько установлено, какова дальнейшая судьба. Общие цифры, без имен.
— Перебивать собеседника не совсем этично, — бесстрастно произнес Валентин, — но, кажется, я вас понимаю, господин Лешко.
Лешко чуть не подпрыгнул от изумления и некоторое время не мог ничего сказать.
— Ты что, обиделся, Валентин? — наконец выдавил он, оторопело глядя на пустой экран. — Извини, пожалуйста. Я никогда не думал, что… что…
— Я не обиделся, — невозмутимо сказал биокомп. — Констатация, не более. Вернемся к нашим баранам — так любит говорить господин Гезави из девятой группы.
— Вернемся… — пробормотал обескураженный Лешко.
— На данный момент мне удалось установить личности восьмидесяти двух человек, работавших на фронтире планеты Серебристый Лебедь от пятидесяти семи до шести лет назад. Полностью выяснен жизненный путь двадцати трех из них, поиск информации по другим продолжается.
— Ну? — выдохнул Лешко, вмиг оправившись от изумления, вызванного неожиданным замечанием биокомпа.
— Восемь человек в настоящее время проживают в разных мирах Ассоциации. Пятеро официально числятся без вести пропавшими. Четверо погибли при обстоятельствах, не исключающих возможность самоубийства, хотя окончательный вердикт не вынесен. И последние шесть человек, по данным расследования, покончили жизнь самоубийством. У меня все, господин Лешко.
Лешко медленно, с усилием, поднялся и принялся бродить по кабинету, то и дело останавливаясь и рассеянно разглядывая пол.
Пятнадцать человек из двадцати трех. Больше шестидесяти пяти процентов. Да, именно пятнадцать, потому что те пятеро, пропавшие без вести, тоже, несомненно, покончили жизнь самоубийством. В океане. Или в болоте. Или в раструбе какого-нибудь стационарного производственного распылителя. Или в жерле вулкана. Пятнадцать из двадцати трех… И это только самые первые данные, первые цветочки. Такая вот статистика. Проморгали. Прохлопали. Никому и в голову не приходило поинтересоваться дальнейшей судьбой фронтирщиков, сопоставить данные… И если бы не тот разговорчивый таксист из Четвертого Рима…
— С-специалисты… — процедил Лешко и остановился у стола. — Валентин, продолжай собирать информацию и все данные сразу передавай на Серебристый Лебедь, в полицейский департамент. Пусть немедленно убирают людей с фронтира! Для всех миров, где проживают бывшие фронтирщики: установить за ними постоянное наблюдение, глаз с них не спускать!
Он с минуту стоял неподвижно, глядя в хмурое небо за окном; никакого следа не осталось в небе от летнего солнца, и птицы не веселились в нем, и разлетелись кто куда…
— Специалисты… — с горечью повторил он и вновь принялся бродить по кабинету, покусывая губы.
— Еще была поставлена задача выяснить жизненный путь Лайоша Ласло Красимиры Ковача, — напомнил биокомп.
— Да-да! — встрепенулся Лешко и сел прямо на стол. — Давай, Валентин, выкладывай, радуй дальше.
— Я не уверен, что мое предыдущее сообщение доставило вам радость, господин Лешко.
Лешко внезапно ощутил внутренний озноб. Ему показалось, что в словах Валентина есть что-то странное… Вернее, не в словах даже, а… в поведении… Да, именно в поведении…
«Господи, — смятенно подумал Лешко, — этого нам только не хватало! Если все они начнут ВЕСТИ себя… Если не пожелают больше выполнять наши задания, а будут делать то, что захочется им, именно им, а не нам… Подчинят себе все комп-сети… Повторится то же самое, что уже происходило когда-то… нет, не повторится… То, что может случиться, будет хуже, гораздо хуже… и, возможно, страшнее… Валентин и такие, как он, не простые машины… но и не люди. Иной разум… Господи, иной разум! Здесь, под боком, рядом, а не в иных мирах… И если он выйдет из-под контроля… Поставить в известность Совет, обязательно поставить в известность Совет! Это ведь…»
— Лайош Ласло Красимира Ковач последние восемь лет проживал в городе Илионе на Серебристом Лебеде. — Голос биокомпа прервал тревожные мысли офицера Унипола. — До этого в течение одиннадцати лет жил в загородной зоне Утопии, тоже на Серебристом Лебеде. Предыдущее место проживания — Феникс, четыре года. До этого — Гаруда, семь лет. Прибыл туда, согласно архивным данным, с Чайки, но в архивах Чайки нет никаких сведений о человеке с таким именем. И ни одна объемка не совпадает. Вероятнее всего, он жил там под другим именем, а потом сменил как имя, так и внешность. Выделены шестнадцать граждан, проживавших на Чайке в то время, каждый из которых мог быть тем, кого мы знаем как Лайоша Ласло Красимиру Ковача. Сведения о них еще не поступили. Это пока все.
— И вероятность того, что мы идем по следу именно Ковача, резко уменьшается, — уныло прокомментировал Лешко отчет биокомпа. — Ладно, Валентин, задание отменяется. Бесполезное это дело. Он двадцать раз мог поменять имя и внешность. Эта задачка нам не по зубам, так что не стоит мучиться.
— В полученной информации есть одно несоответствие, — сказал Валентин и сделал паузу.
— Какое? — безразлично спросил Лешко, покачивая ногой.
— Последняя объемка Ковача и объемка из архива Гаруды практически идентичны.
Лешко перестал качать ногой и замер, по-прежнему сидя на столе.
— Ковач девятнадцать лет прожил на Серебристом Лебеде, четыре года на Фениксе и семь лет на Гаруде, — напомнил биокомп. — Итого тридцать лет.
— Считать я тоже умею, — машинально пробормотал Лешко.
Он чувствовал себя так, словно только что неожиданно свалился в ледяную воду да к тому же еще и ударился головой обо что-то очень твердое…
Выходило, что тот, кто именовал себя Лайошем Ласло Красимирой Ковачем, ничуть не изменился внешне за последние тридцать лет. Как минимум за тридцать лет. А сколько всего их было, этих лет?.. Конечно, можно было бы попытаться объяснить ситуацию успехами пластического моделирования, но тридцать лет…