Зверь из бездны
Шрифт:
— Это психометрия, — ответил биокомп. — То есть получение сенситивом любой информации при контакте или просто при рассматривании предмета. Сведений довольно много, но все они, в основном, относятся к прошлому. Вообще в настоящее время сенситивов гораздо меньше, чем, например, сто лет назад, и тенденция к дальнейшему снижению весьма стабильна.
— Почему?
— Изменяется генотип человека. Факторы воздействия пока не выяснены.
— Выходит, деградируем потихоньку?
— Тут, скорее, можно говорить о движении к какому-то новому качеству, — не очень уверенно, как почудилось Лешко, сказал биокомп. — Но мне пока не приходилось заниматься сбором такой информации.
— Ладно, оставим. — Лешко повертел в руках объемку. — Ну, а в Кремсе или вообще на Соколиной есть сейчас кто-нибудь, обладающий даром психометрии?
— Это можно уточнить, — сказал биокомп.
5
СДЕЛАТЬ ШАГ
Дверь перед Станиславом Лешко бесшумно открылась и он вошел в просторный безлюдный холл.
«Пожалуйста, садитесь и немного подождите. Вас примут», — обворожительным голосом сказали откуда-то из-под потолка.
Лешко неторопливо направился по пружинящему темно-красному ковру к низкому дивану, сел и начал осматриваться. Пространство у дальней стены холла, вернее, не стены, а широкого и высокого окна почти во всю стену, было занято тесно жмущимися друг к другу разнообразными растениями. Кое-какие из них Лешко знал, но большинство было ему совершенно неизвестно; у него даже возникло подозрение, что эти кусты, цветы и миниатюрные деревья не имеют никакого отношения к флоре Соколиной. Их приглушенная темно-зеленая и бледно-коричневая окраска вкупе с лиловыми и нежно-розовыми лепестками цветов, вьющихся между кустами, успокаивала и несла умиротворение. Несколько свисающих с потолка золотистых шарообразных светильников заливали этот уютный мирок мягким светом.
Противоположная стена внешне была не столь впечатляющей, хотя, возможно, именно там и находилось главное сокровище этого большого дома. Ее бирюзовая матовая поверхность, казалось, имела глубину, и в этой глубине время от времени проплывали какие-то неопределенные тени. А в центре стены, в небольшой нише, висела, поблескивая позолотой оклада, икона и ровно горел огонек лампады. Богородица, склонив голову, держала на руках Божественного Младенца, и взгляд Его был печален, потому что Он знал: мир никогда не достигнет совершенства, и даже само существование Его, Богочеловека, будет подвергнуто сомнению.
Из второго окна, не загороженного растительностью, открывался вид на улицу. За окном моросил дождь, и мокрые желтые листья лежали на капоте авто, привезшего Лешко в этот маленький городок, прячущийся среди лесов в полутора часах езды от Кремса.
Получив раздобытые биокомпом необходимые сведения, он сразу же связался с этим домом, представился, коротко изложил суть дела и получил приглашение приехать. Не откладывая дела в долгий ящик, Лешко, захватив объемку, сел в авто и помчался сквозь дождь на север, в отгородившийся от мира дремучими лесами тихий городок. Ему не терпелось получить наконец хоть какой-то результат.
«Только бы сказала, что жив, только бы сказала…» — твердил он про себя, вновь оглядывая тихий холл. Листья растений едва заметно трепетали от проникающего откуда-то — то ли из стены, то ли из-под пола — слабого потока воздуха. «Колышутся тихо цветы на могиле от легкой воздушной струи…» Это пришло само собой, вспомнилось внезапно, вынырнуло из глубин памяти. Чьи это строки, откуда? Когда, сколько лет назад они попались ему на глаза? Или их читала мама?
Раздвинулись створки незаметной двери в стене напротив дивана, открывая лестницу, и в холл вошла та, ради которой он совершил эту полуторачасовую поездку: мастер психометрии госпожа Тамара. Он поднялся с дивана и молча ждал, когда она приблизится. Госпожа Тамара была высокой крупной женщиной средних лет с круглым, очень миловидным моложавым лицом, на котором выделялись большие пронзительные серые глаза; светлые желтоватые слегка вьющиеся волосы были уложены в замысловатую прическу наподобие тех, которые Лешко доводилось видеть на репродукциях со старинных картин. Черное, переливающееся золотистыми искорками платье с глухим, закрывающим горло воротником, тяжелыми струями стекало на пол.
— Здравствуйте, господин Лешко, — неожиданно звонким молодым голосом произнесла госпожа Тамара. — Прошу вас, пройдемте.
— Здравствуйте, госпожа Тамара. — Лешко с удовольствием улыбнулся. — Извините за вторжение, но вся надежда только на вас.
— Надежды не всегда бывают радостными, к сожалению, — несколько загадочно сказала госпожа Тамара и ее цепкие серые глаза внимательно осмотрели офицера Унипола.
Лешко совершенно явственно ощутил, что от этой женщины исходит нечто необъяснимое, что она является источником какой-то эманации, которую, возможно, и не в состоянии уловить приборы, но чувствует душа… Вспомнились слова Валентина о том, что сенситивы волевым усилием могут излучать своих лептонных, или информационно-энергетических двойников, направлять их на любые расстояния, и при помощи этих двойников передавать или получать информацию об удаленных событиях и людях. И даже улавливать антисигналы, приходящие из будущего и предсказывать отстоящие на много времени вперед события, то есть события, которые еще не произошли.
— Прошу вас, господин Лешко, — повторила господа Тамара, делая плавный приглашающий жест рукой.
Лешко поднимался по лестнице рядом с госпожой Тамарой и вдруг понял, что целиком доверяет ей, что начал доверять ей, как только ее увидел, хотя это доверие и не было пока ни на чем основано; он полностью подпал под воздействие исходящего от нее неведомого излучения.
«Наверное, все эти древние сказки о чарах вовсе небеспочвенны», — подумал он, искоса разглядывая профиль госпожи Тамары, словно скопированный со старинных барельефов.
Госпожа Тамара могла бы очень помочь полиции в поиске скрывающихся преступников — но биокомп сообщил, что на контакты с полицией она не идет. Вероятно, были у нее для этого какие-то основания… Исключительно просьбы частных лиц. И принять Лешко она согласилась только узнав, что речь не идет о выслеживании нарушителя закона. Несколько раз «полы» пытались действовать через частных лиц или как частные лица, но госпожа Тамара каким-то невероятным образом в каждом случае распознавала эти уловки.
Они прошли ярко освещенным коридором, и госпожа Тамара открыла деревянную, грубо обработанную темно-коричневую дверь, испещренную пятнами от сучков.
— Проходите, господин Лешко.
В маленькой полукруглой комнатке за дверью стоял низкий, тоже деревянный, столик, окруженный креслами с завивающимися в спирали подлокотниками; окно было наполовину закрыто тяжелой темной занавесью. Вдоль стен, на разноцветных плетеных ковриках явно ручной работы, выстроились высокие черные вазы с красивыми золотыми разводами.
— Садитесь, — предложила госпожа Тамара и опустилась в кресло. — Давайте вашу объемку.
Лешко вынул из кармана объемку, протянул ее госпоже Тамаре и тоже сел, чувствуя нарастающее волнение. «Пространство обладает свойством накапливать информацию, — говорил биокомп. — А сенситив способен считывать эту информацию с любого предмета».
— Так что вы хотите узнать, господин Лешко? — спросила госпожа Тамара, внимательно рассматривая объемку. — Жив ли этот человек? — Она показала на изображение улыбающегося Леонардо Грега, вздымающего бокал наподобие факела в руке известной земной Статуи Свободы.