Зверь
Шрифт:
— Ты смотри, «пальчики» свои не оставь, — напомнил Юра.
— Не волнуйся, не оставлю.
Сергей осмотрел стоящие на полочке «кодаковские» фотокарточки. Яркие глянцевые прямоугольнички. Боря Жукут тягает здоровенную штангу. Глаза горят красным вампирическим огнем. На «Кодаке» всегда так получается, если пользуешься фотовспышкой. Следующая… Длинный стол. Закуски. Не то чтобы очень уж богато, средне. Мужики держат рюмки. Водочку, должно быть, потребляют. Тут же пара дам явно не женского вида. Здоровенный бугай произносит тост. Третий снимок: Жукут
Сергей вернулся к банкетной фотографии, внимательно посмотрел на нее и громко сказал:
— Его убили.
— А ты сомневался? — заглянул из коридора Юра.
— У меня есть доказательство, что это не самоубийство.
— Какое? — К Юре присоединился Женя.
— Жукут — левша. — Сергей посмотрел на труп и добавил: — Был. Он заполняет журнал левой рукой. И рюмку, кстати, тоже держит в левой.
— Где? — Юра подошел ближе, вгляделся в фотоснимки, кивнул: — Точно. А пистолет лежит справа от тела.
— Вот именно, — подтвердил Сергей. — Убийцы просто не знали, что Жукут левша.
— Молоток. Глазастый, — похвалил Юра, снимая с полки оба снимка и пряча их в карман. — Пошли.
— Что ты делаешь? — непонимающе спросил приятеля Сергей.
— Я же говорил, — тот остановился на пороге, обернулся удивленно, — операция абсолютно секретна. Формально она вообще не проводится. Если прокуратура начнет расследовать дело об убийстве, могут всплыть наши фамилии. Маловероятно, конечно, но чем черт не шутит. Мы не можем рисковать. Пошли, у нас совсем нет времени. Надо успеть перехватить Руденко, прежде чем убийцы доберутся и до него. Женя, оставь пару ребят, пусть сообщат о факте самоубийства в местное отделение. И чтобы все зафиксировали, как положено.
— Хорошо, — ответил тот.
— И вызови пока лифт.
— Ладно.
— Черт побери, — пробормотал себе под нос Сергей. — Чем мы, в таком случае, отличаемся от тех же уголовников, объясните мне?
Когда Гектор и Лидка вошли в ГУМ, часы показывали двадцать три минуты третьего. Прежде чем толкнуть стеклянную дверь, Гектор оглянулся: не плетутся ли за спиной тяжеловесные «топтуны». Все вроде бы нормально. Никаких подозрительных лиц.
«Интересно, — подумал он, — а какими, по-твоему, должны быть хозяйские ищейки? Огромные костоломы со зверскими оскалами на чугунных рожах? Нет, братец. Они наверняка цивильные, на вид безобидные, культурные. Ищейкой может оказаться и вон тот интеллигентный очкарик-бородач с газеткой, и тот отдувающийся румяный толстяк — добряк и умница, и эти двое приятелей-спорщиков, и вон та дама в турецкой коже и с
Они вошли в длинный, как пожарная кишка, зал и зашагали вдоль торговых рядов. При этом Гектор беспечно поглядывал на прилавки, ловя проплывающие мимо отражения. Вон бородач-очкарик вроде бы смотрит в спину. Или пялится на «Кодак», выставленный в витрине? Сердце неприятно екнуло. Неужели ищейка? Добрались-таки? Нет, бородач юркнул в секцию фотопринадлежностей, отстал и смешался с толпой. А где дама с баулом? Не видать что-то. Нет дамы. И хорошо, что нет. И приятелей-спорщиков тоже нет, и толстяка. Вот и ладненько. И чудненько. И не надо нам их.
Гектор и Лидка свернули к фонтану, остановились, озираясь. Никого. Ни Жукута, ни Гомера, ни Руденко. Они первые. Подумав несколько секунд, Гектор кивнул:
— Давай-ка поднимемся на второй этаж.
— Зачем это? — недоумевающе спросила девушка.
— На всякий случай. Ребята… с работы должны подъехать, боюсь, что упущу. А сверху лучше видно.
Лидка дернула худыми плечами.
— Пошли. Ты прямо как Ленин в Разливе, — прокомментировала она. — Все время через плечо смотришь. Боишься, не подслушивают ли иностранные шпионы твои профессиональные секреты, да?
— Вроде того…
Поднявшись на второй этаж, они по мостку-переходу вернулись к центру зала. Площадка у фонтана действительно просматривалась отменно. Если бы вдруг появились ищейки, Гектор заметил бы их раньше, чем они его.
Аид не ждал звонка и поэтому, когда сотовый телефон вкрадчиво замурлыкал, вздрогнул. Это был специальный аппарат, номер которого знали всего семь человек. Четверо из семерых уже двенадцать часов как мертвы. Харон, Гадес, Дис и Плутон. Орк исчез. Оставались двое. Сам Аид и Цербер. Столь ранний звонок мог означать только одно: пошел очередной виток неприятностей.
Аид протянул руку и вдруг заметил, как сильно дрожат у него кончики пальцев. Стресс. В его возрасте стрессы едва ли не самая страшная вещь. Он решительно снял трубку:
— Алло?
— Аид? Это Цербер. Я в квартире архитектора.
Аид ощутил, как неприятно засосало под ложечкой. Подобное случалось с ним каждый раз, когда на горизонте появлялись черные тучи неприятностей. Он доверял своему чутью, и оно еще ни разу его не подводило.
— Ты узнал насчет схемы? — все еще надеясь на лучшее, спросил Аид.
— Нет, — ответил тот. — Это невозможно. Архитектор мертв.
— Что с ним?
В сердце вонзилась тупая игла боли. Аид ослабил галстук, сунул руку под пиджак и, расстегнув пуговицу на рубашке, принялся массировать грудь.
— Его убили, — объяснил Цербер. — Выстрелом в голову. И произошло это совсем недавно. Минут десять назад, не больше.
— Что ты намерен предпринять? — Аид поморщился. Боль в груди не ослабевала.
— Подожду известий от Перса. Они узнали номера телефонов троих оставшихся грабителей.