Зверь
Шрифт:
Глаза дольше положенного задержались на адамовом яблоке, затем плавно перешли на подбородок, губы, нос и наконец глаза. Сейчас они казались совсем светлыми, серыми, лишь чуть-чуть голубоватыми. Но что-то в них изменилось. Странное ощущение, словно многовековой ледник стал таять.
– Чего встал? Иди куда шел! – угрожающе сузив глаза, фыркнула я.
Он не ответил. Хоккейный исполин не двигался, нахмурил свои темные брови и просто смотрел на меня. Один его вид приводил меня в бешенство. Почему он всегда выглядит так, словно сошел с обложки журнала? Зверю достаточно было душ принять, и он становился королем этого мира. А я сейчас была заплаканной, со стершимся со щек тональным кремом, с красными опухшими глазами. Сидела на бордюре и наверняка выглядела, как сбежавшая с приюта для бездомных бродяжка.
– Хватит так смотреть на меня! – прикрикнула я на него.
Он выгнул одну бровь и невозмутимым тоном спросил:
– У тебя канарейка сдохла, машину помяла или с предками не ладишь?
Кровь прилила к лицу. Эти слова. То же самое я сказала ему в нашу первую встречу.
– Ты помнишь?
– Как вчера. И то, как пришлось вытирать лицо от твоей слюны.
Мои губы презрительно изогнулись.
– Ты заслужил.
Зверь покорно кивнул.
– Не спорю, я тогда был сам не свой.
– Сам не свой? – зашипела я. – Сам не свой это когда случайно наступил человеку на ногу, но извиняться не стал. Ты принял меня за шлюху, выставил все так, будто я шалава обслуживающая мужскую половину бара.
Мне хотелось отыграться на Звере за все. Даже за то, к чему он не был причастен.
– Почему ты сидишь на земле?
Я истерично расхохоталась.
– Я сижу на бордюре, есть разница!
– Не стоит сидеть на холодном камне.
– Предложи местечко потеплее, и я пересяду, – пропела я, и только через несколько секунд до меня дошло, как пошло это прозвучало. Мои щеки моментально залило краской смущения. – Я-я не это имела в виду.
Его глаза на секунду вспыхнули, как если бы он всерьез задумался над тем, чтобы предложить мне такое местечко, но Зверь контролировал свои эмоции идеально и уже через мгновение каменное лицо вернулось.
– Это Даррелл оставил тебя тут? – догадался он.
– Прости, но на концерт ты опоздал, можешь идти домой, – уныло отозвалась я, чувствуя, как подступает вторая волна слез. Я зажмурила глаза. В горле образовался ком, который мне никак не удавалось проглотить.
Боже, еще не хватало расплакаться перед ним.
Он понял все сразу, слишком быстро для человека, который не выдает больше пятидесяти слов за час.
– Тебе есть куда пойти? – спросил он.
Я покачала головой, находясь в полном отчаянии. К Донне я не приползу даже с простреленными ногами. Моя Кирби или Лола живут не в этом городе, мой парень сказал не появляться в квартире.
Возможно, уже бывший парень, ведь он ясно дал мне понять, что не желает меня больше видеть.
– Сниму отель, – ответила я. А затем вспомнила, как тремя часами ранее внесла большую сумму на счет приюта для животных. Я ведь не думала, что Майк выставит меня на улицу.
– Хостел, наверное.
О нет, взгляд помутнел, предательские соленые капли сорвались вниз.
Мои пальцы заледенели, как и мои ягодицы, соприкасающиеся с бетонными бордюрами. Трясущейся рукой, я потянулась к глазам, чтобы убрать неконтролируемую влагу, но не успела сделать этого. Макс аккуратно провел пальцами по моему лицу, стирая уродливые дорожки слез. Его руки были такими теплыми, пальцы на удивление совсем не грубые и не шершавые.
Я замерла, взглянула на него одними глазами. Мои ресницы слиплись от влаги, но он, казалось, не замечал всего этого. Макс был напротив меня, сидел на корточках и разглядывал мое лицо, без тени отвращения в своих глазах.
– Он не стоит твоих слез, не стоит того, чтобы ты сидела здесь на холодном бордюре и не знала, что делать дальше, – спокойным голосом сказал он.
От бархатного голоса я едва не замурлыкала. Макс никогда не разговаривал так со мной. Нежно, заботливо, согревая каждым словом.
Я понимала, что его прикосновения, его утешающие речи это обычные джентельменские жесты. Он считал меня выскочкой. Я не нравилась ему. Но все равно льнула к его теплой ладони, тонула в этих непривычных ощущениях, которых не испытывала даже с Майком.
Я была в отчаянии, слишком много всего нахлынуло на меня в последнее время. Майк отдалялся, его постоянные претензии и ревность обижали меня. О карьерном росте можно было забыть, а девушка, которую я когда-то считала своей подругой, кажется, радовалась каждому моему провалу. И теперь я сидела на холодном бетоне и была в таком отчаянии, что терлась щекой о ладонь мужчины, которого совсем не знала, и наслаждалась тем малюсеньким кусочком тепла, который Пауэлл давал мне.
Он был так близко, я чувствовала его дыхание на себе, чувствовала запах Макса, свойственный ему одному и пробуждающий в моем теле странное покалывание, а в голове сладкий туман. Я скользнула взглядом по соблазнительным губам Макса, впервые признавшись себе, что неистово желаю попробовать их на вкус. Это должно принести мне утешение. Макс может дать мне тепло и нежность, в которых я сейчас так нуждалась. И когда я собиралась прильнуть к нему в поцелуе, он отстранился и медленно поднялся на ноги.
Я быстро заморгала, запрокинула голову и затравлено взглянула на него. Сердце грохотало в груди, так сильно, что закладывало уши, к горлу подступил колючий комок.
Какой позор. Я настолько отчаялась, что готова была прыгнуть на него, только бы меня по голове погладили и парочку ласковых слов сказали. Надеюсь, он не понял, что я почувствовала рядом с ним, надеюсь, не знал, что я хотела его поцеловать. Какая же я жалкая.
Зверь небрежно схватил меня за плечи и поднял на ноги как куклу.
– Поехали, – коротко бросил он.
– Нет, – хрипло сказала я, боясь смотреть ему в глаза. Стыд пожирал меня.
– Я не могу оставить тебя здесь, – ответил он безэмоционально.
– Не знаю, откуда в тебе взыграло это джентльменство, но тебе не нужно возиться со мной, я не маленький ребенок, и не бездомная собачонка, неспособная постоять за себя.
Храбрясь, я все же подняла голову и столкнулась с его холодными глазами. Я не могла понять, о чем он думает глядя на меня, и эта неизвестность заставляла меня ссутулиться и втягивать шею в плечи.